Пенсия для киллера

— А теперь ты сможешь проглотить таблетку? — рассеянно произнесла она.

Глава тринадцатая

Старик продолжал настаивать, что когда-то был директором школы и большинство его выпускников поступило в Сеульский университет (что само по себе невозможно для обычной школы); ни одно из обычных учебных заведений не побило его рекорда. Однако сидевший рядом мужчина не соглашался с бывшим директором, заявляя, что такое было лишь один год и что ему чертовски надоело в тысячный раз выслушивать бахвальство собеседника.

Эти двое не были друзьями; скорее, как и большинство стариков, просто случайно познакомились в этом парке. Люди тут говорили в основном о себе, при этом щедро соглашаясь со словами собеседников и даже нахваливая их, но обязательно попадался один упрямец, который хотел оставить последнее слово за собой.

Второй старик мог бы промолчать, как только бывший директор школы успокоился, но нет: он напомнил директору, что тот, выйдя на пенсию, был вынужден работать консьержем. Да и оттуда его уволили, после того как женская ассоциация пожаловалась на его бесконечное бахвальство и морализаторство. Второй мужчина, бывший морпех, гордился тем, как хорошо умеет устраиваться по жизни, и называл себя человеком непредвзятым. Но эта непредвзятость превращала его в одного из самых невыносимых зануд. Закончив службу в морской пехоте, он управлял крупной рыбной фермой, которую пришлось закрыть после двух пожаров и особенно холодной зимы, когда погибла почти вся рыба. И хотя непонятно, как были связаны служба в морской пехоте и неудавшийся бизнес, при каждом удобном случае мужчина подчеркивал, что во всех его начинаниях присутствует дух морской пехоты. И тон у него был такой же непреклонный, как у бывшего директора школы.

Сидевшие рядом со спорщиками старики участия в дискуссии не принимали. Тем временем бывший директор школы и бывший морпех вошли в раж, и в воздух взлетела бутылка местной водки соджу. Она упала и разбилась, рассыпав вокруг осколки, поблескивающие в лучах закатного солнца. Эти скучающие пенсионеры могли разругаться из-за клочка туалетной бумаги, да и спорили они не о фактах, а скорее о смутных воспоминаниях. Истории, в которых содержалась лишь чайная ложечка сахара, раздувались, как сладкая вата, а потом оседали в бесформенную липкую жижу.

Под деревом наблюдалась еще более живописная сцена. Двое стариков на скамейке склонились над доской для игры в го. Они стучали фишками и спорили, к кому из них в семьях сыновей, где они живут, относятся с меньшим уважением. Дальше разговор перекинулся на обсуждение правительства, которое разрушает пенсионную систему, потом перешли на политику. В конце концов, когда собеседники пришли к заключению, что молодые люди ни о чем не думают, пока земля под ногами не загорится, исход партии в го потерял всяческое значение.

На соседней скамейке пожилой мужчина в традиционном костюме читал через лупу газету. Он поглядывал на сидевшую напротив женщину в летах, которая одной рукой рылась в сумочке. На даме была расшитая шляпка, прикрывающая крашеные каштановые волосы, и мужчина не сразу определил возраст соседки. Судя по элегантному наряду, она могла оказаться одной из тех секс-работниц среднего возраста, которые знакомятся с пожилыми мужчинами под предлогом продажи оздоровительных напитков, только одета она была чуть скромнее. Старик встал и подсел к ней. Случайно задев локтем неожиданного соседа, женщина отскочила в сторону, и старик испытал неловкость.

— Вы что-то ищете? — поинтересовался он, уверенный, что сейчас дама извлечет из сумочки флакон с тоником. Все это время он не сводил рассеянного взгляда с игроков в карты, расположившихся чуть дальше.

Женщина подняла глаза, не уверенная, что вопрос обращен именно к ней, и ответила:

— Да, похоже, я забыла дома телефон.

— Кому понадобится срочно звонить таким старикам, как мы с вами?

— Пожалуй, вы правы. Но мне нужно отменить встречу. Всего хорошего.

Она поднялась и ушла. Ветер трепал края длинных рукавов ее темно-синей шифоновой блузки и шарфа с анималистическим рисунком. Старик от досады прищелкнул языком.

Хозяйка маникюрного салона была слегка на взводе. И причиной тому служили вовсе не какие-нибудь несущественные мелочи. Да, она наняла двадцатиоднолетнюю девушку с лицензией второго класса в качестве любезности по отношению к клиентке, просившей за свою подругу. Но девица с самого начала повела себя неподобающе.

В конце собеседования, перечислив новой сотруднице ее обязанности, пятидесятилетняя хозяйка попросила девицу убирать салон после закрытия. И теперь та заявила, что лицензированный специалист должен работать только с клиентами, да еще отказалась приходить пораньше, чтобы учиться у других сотрудниц, поскольку ей больше нечему учиться. Да и в любом случае она не вырастет как специалист, если будет выполнять работу учеников, убираясь и стирая полотенца. Ей интересна только работа с клиентками.