Пенсионер – пионер (СИ)

Девушка подумала и согласилась. Так мы вместе и почапали. Я зацепился за поручень, сестричка поддерживала меня. Идти сегодня было заметно легче. В какой-то момент мой глаз невольно / ага невольно, как же! / скосился в распахнутый халатик. К великому удивлению открывшийся там вид меня несколько раззадорил. Ого, проснулись давно забытые ощущения? Я поднял глаза, и мы невольно встретились взглядами. Щеки девушки раскраснелись, но она упорно тащила мою тушку дальше.

— Как хоть тебя зовут, красавица?

— Наташа.

— А я…

— Я знаю, больной.

Наконец, я уселся на «фаянсового друга» и смог совершить все дела. Ага, второе тут же появилось.

— Помочь?

— Спасибо не надо. Сейчас еще зубы почищу.

— Стоять! Я помогу встать.

Поднявшись к зеркалу, я уже был готов ко всему и крепко держался за раковину. Потому и не свалился от различения физиономии того, кто смотрел на меня с той стороны зеркала. Нет, вчерашние видения меня не обманули. Это не сон, а фантасмагория какая-то! Или испытание высшей силой. Или те секунды до смерти в мозгах, что могут виртуально растянуться на годы. Так и быть, примем за данность. Почему? Да потому что я не я, а мой внук Никита Орлов! Вьюноша девятнадцати лет от роду, студент Технологического, куда его пристроила моя невестка, то есть уже нынче мама. Вытянутое юношеское лицо, дурацкая челка, русые волосы. На губах вместо усов пушок. Неужели теперь это чучело я?

— Больной, ты долго там? Сейчас завтрак принесут.

Обреченно отвечаю и достаю одноразовую щетку:

— Наташа, зови меня, пожалуйста, Никитой.

Через некоторую паузу слышу мягкий голос:

— Хорошо, Никита.

Вскоре и в самом деле приносят завтрак. Рисовая каша с маслом, тост с джемом и сок. Никаких чаев, булочек и манки! Наталья уже привела себя в порядок. Халат застегнут, разве что короток. Так что можно с интересом рассматривать её коленки. А ножки у девахи ничего! Я уже не удивляюсь своему внезапно возникшему интересу к противоположному полу. В девятнадцать то лет именно им и следует интересоваться! Ну, если ты нормальной ориентации. Кстати? Да нет, определенно Никите нравились девушки. Вон как гормональный фон зашкаливает. Уже не паникую, скорее с интересом изучаю свои ощущения от иного тела. Вижу однозначно лучше. Слух? Нормально. Еда вкусная и пахнет хорошо в палате. Вовсе не хлоркой и лекарствами. Новые возможности меня откровенно волнуют. Надолго ли я в этом теле? А тебе не все равно, парень? Живи сами и дай жить другим!

Разбегающимся по извилинам мыслям мешает приход «высокой комиссии». Впереди важно вышагивает лечащий доктор, за ним семенит интерн. Почему я так понял? Да потому что этот врач совершенно не похож на того «из рекламы». Обычный дядька предпенсионного возраста, укокошивший не один десяток людишек своим прошлым лечением. Пока не научился делать это правильно. А вы что думали? У каждого практикующего медика собственное кладбище за плечами. Иначе не выходит. Медицина и так наука не точная, а скорее искусство на грани мистики.

Так что далеко не каждый человек может стать классным врачом. Но спасибо науке, она постоянно идет вперед и помогает спасать больных от врачей. Но для её полновесного освоения нужно довольно много времени и терпения. А есть оно у обычного затурканного и плохо оплачиваемого врача? Ответ вы знаете. Ну и как не распознать в этом перманентно уставшем дядьке с подглазниками и мудрым взглядом настоящего, жеваного жизнью и битого не раз дебильным начальством доктора. А в худом и затурканном молодом мужчине начинающего врача, у которого все еще впереди. Его взгляд еще не потух, брызжет любопытством и желанием помучить несчастных больных напоследок.

Доктор уверенно уселся на удобный стул, что ему услужливо пододвинул интерн, и начала издалека:

— Ну что, Никита Орлов, готов к труду и обороне?

Еле сдержал олдфаговский лозунг «Всегда готов!» и хмуро бросил:

— Все так плохо, док?

Доктор хрюкнул, но соображал быстро:

— Остряк! Значит, голова в порядке. Как самочувствие, пацан?

По его взгляду ясно, что лучше дальше не шутковать, а говорить по делу. Лежать в больнице, когда непонятно где я настоящий, точно не стоит.

— По сравнению со вчера намного лучше. Не тошнит, поел нормально. Стул хороший.

Сейчас хрюкнул уже интерн, но тут же заслонил лицо планшетом.

Доктор покосился в сторону Наташи:

— Слышал, вчера у тебя оказия случилась?

Какие высокие словесные обороты! С любопытством уставился на любителя русской классической литературы. Или он москвич в энном поколении?

— Каюсь. Взял на себя много. Наташка не виновата. Не наказывайте её, пожалуйста. Она девушка хорошая.

— Э, — покосился Док на зардевшуюся сестричку, но сдержался «на людях». — В первую очередь она сиделка! Работу работает. Ну а девушка потом.

— Кто ж ожидал, что я прыткий такой буду после укола?

Интерн уже не скрывал ехидного взгляда, но доктор держал масть.

— Давайте лучше о вашем самочувствии, Никита. Голова кружится? Болит, что-либо?

Осторожно щупаю башку сзади, где с утра нашел большой пластырь.