Пенсионер союзного значения

– Именно так, дорогой мой. А сейчас позвольте откланяться, у меня еще есть кое-какие дела. Советую вам хорошенько отдохнуть, что-то вы бледный. Завтра про вас узнает вся страна, поздравляю!

Тем же вечером, мэр города Сарачинска стоял в дверях бывшего дома престарелых, не решаясь войти. Оттуда несло таким жутким смрадом, что заходить внутрь не было никакого желания. Однако ночевать в кресле больше не хотелось, в гостинице обосновался треклятый Милосердов, а Машенька все еще жила с родителями. Тяжело вздохнув, Илья Семенович переступил порог юдоли печали и уныния, брезгливо поморщился на снующих тараканов и дал знак Виталику заносить чемоданы. Вдоль обшарпанных голубых стен в тусклом свете засиженных мухами ламп поблескивали золотые вензеля фамильных портретов, которые рабочие вчера доставили сюда из его столовой. Разложив прямо на полу одной из комнат купленный по дороге матрац, Илья Семенович предался тоске. Старый дом угрюмо потрескивал в ночной тишине. Мэр чувствовал себя как никогда одиноким и покинутым. Молодая любовница ехать вместе с ним в ссылку отказалась. Оставив на другой раз размышления о том, что делать дальше, Бузякин выпил привезенного с собой французского коньяка и уснул тревожным сном.

Милосердов не обманул. Весь следующий день мэра Сарачинска снимала приезжая бригада телевизионщиков. Он бодро улыбался, водил их на экскурсию по своему бывшему поместью и рассказывал о важности почитания старших. Но на душе у него скреблась целая стая бездомных кошек. Петр Афанасьевич мило общался со своим дядей возле того-же фонтана. Подчиненные старались не попадаться Бузякину на глаза.

– Спасибо вам огромное, за такую интересную историю! – прощебетала симпатичная курносая журналистка, – Смотрите сегодня вечерний выпуск новостей! Все получилось просто великолепно!

И отбыла восвояси. А проклятый инквизитор, казалось, уезжать не собирается.

Купив по дороге с работы подушку, комплект постельного белья, небольшой телевизор и дихлофос, Илья Семенович приготовился встретить свою минуту славы в компании еще одной бутылки коньяка. Запах старости и одиночества уже не казался ему таким отвратительным.

По правде говоря – репортаж ему даже понравился. Хотя, возможно, это было следствием выпитого. Едва мелькнули последние кадры репортажа, как мобильный телефон издал тонкую трель сообщения. Писала жена.

Его родная душа. Галечка. Как же ему сейчас ее не хватало.

Первое сообщение было видеороликом. Сначала на экране возник шикарнейший морской пейзаж, что открывался из панорамных окон прибрежного бунгало. Затем камера сместилась и он увидел телевизор с выпуском новостей. Там, мэр города Сарачинска, показывал всей стране, как нужно заботиться о пенсионерах. Следущее сообщение от Галечки начиналось со слов:

“Илюшенька, потрудись мне объяснить, какого…” – дальнейшим эпитетам и выражениям мог-бы позавидовать даже прораб на любой стройке мира.

Несколько минут Бузякин тупо смотрел на телефон, где продолжался словесный поток ругательств Галины Алексеевны. Затем вдруг размахнулся, швырнул его об стену, допил одним махом остатки коньяка и протяжно завыл…