Пентаграмма

– Ни одна серьезная газета не станет публиковать обвинение в адрес инспектора, особенно в контрабанде оружия, не убедившись в достоверности источника. Ни на секунду не сомневаюсь, что вы – тот, за кого себя выдаете, но откуда мне знать, что вы не пьяны, или не сошли с ума, или и то и другое? Если я поленюсь проверить истинность информации, газете может грозить судебное разбирательство. Давайте встретимся, Холе. Я обещаю, что все запишу с ваших слов.

В возникшей паузе Харри услышал, как рядом с Йендемом кто-то заливисто и беззаботно засмеялся.

– В другие газеты можете даже не звонить – вам ответят то же самое. Доверьтесь мне, Холе.

Харри задержал дыхание.

– Хорошо, – согласился он. – В «Андеруотере». Далсбергстиен. В пять. Приходите один, иначе я сматываюсь. И никому ни слова! Ясно?

– Ясно.

– До встречи.

Харри нажал «сброс» и, задумавшись, закусил нижнюю губу.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Свен.

Бьёрн Холм и Беата свернули с шумной аллеи Бюгдёй и в следующее мгновение оказались на тихой улочке с внушительными виллами с одной стороны и фешенебельными старинными многоквартирными домами с другой. На обочинах тут и там стояли роскошные немецкие автомобили.

– Красиво живут, – заметил Бьёрн.

Они остановились перед желтым, будто кукольным домом.

После второго звонка домофон ожил.

– Да?

– Андре Кляузен?

– Это я.

– Беата Лённ, полиция. Можно войти?

Андре Кляузен встретил их в дверях в халате, не доходящем до колен, почесывая ссадину на щеке и особо не скрывая зевоты.

– Извините. Вернулся домой поздно ночью, – сказал он.

– Наверное, из Швейцарии?

– Нет, всего лишь из загородного дома. Заходите.

Гостиная Кляузена была маловата для той коллекции произведений искусства, которые в ней были, и Бьёрн Холм тут же отметил, что хозяин менее всего склонен к спартанскому минимализму. В одном из углов комнаты бил фонтанчик и обнаженная древнегреческая богиня поднимала руки к потолку, расписанному в стиле Сикстинской капеллы.

– Мне хочется, чтобы вы вспомнили тот момент, когда встретили велокурьера в приемной адвокатской конторы, – сказала Беата. – А потом взглянули на этот снимок.

Кляузен взял фотографию и начал ее пристально разглядывать, продолжая ковырять ссадину на щеке. Бьёрн Холм между тем осматривался в комнате. За одной из дверей послышался топот, а потом кто-то поскребся в дверь.

– Возможно, – сказал Кляузен.

– Только возможно? – Беата присела на краешек стула.

– Очень вероятно. Одет точь-в-точь. Шлем, опять же – очки.

– А пластырь на колене у него был?

Кляузен тихо рассмеялся:

– Как я уже говорил, не имею привычки так внимательно разглядывать мужские тела. Если вам будет от этого легче, скажу, что моя интуиция твердо говорит: «Да! Это он и есть». Но не более… – Он развел руками.

– Спасибо. – Беата встала.

– Не за что, – отмахнулся Кляузен, проводил их до двери и протянул руку.

Холм, замявшись на мгновение, пожал, а когда Кляузен протянул ее Беате, та слегка улыбнулась и покачала головой:

– Извините, но у вас кровь на пальцах. И на щеке.

Кляузен схватился за щеку.

– Ох, действительно! – с улыбкой сказал он. – Это все Трулс, моя собака. На выходных совсем разыгрался, на природе-то.

Он смотрел на Беату, и улыбка становилась все шире и шире.

– Всего хорошего, – попрощалась она.

Оказавшись на улице, Бьёрн Холм вздрогнул, сам не понимая почему.

Клаус Торкильсен направил в лицо оба вентилятора, но те лишь гнали на него все тот же душный воздух. Он ткнул пальцем в толстый экран. Внутренний телефон службы криминалистической экспертизы. Абонент только что окончил разговор. Уже в четвертый раз ему звонили с одного и того же номера. Разговоры были непродолжительные.

Он дважды щелкнул по этому номеру, чтобы получить сведения об абоненте. На экране появилось имя. Двойной щелчок по имени – высветились адрес и место работы. Потом он набрал номер, на который ему было велено звонить, если появится какая-нибудь информация.

– Алло? – подняли трубку на том конце.

– Это Торкильсен из «Теленора». С кем я говорю?

– Не задавайте лишних вопросов, Торкильсен. Что вы хотите нам сообщить?

Торкильсен почувствовал, что рубашка прилипла к подмышкам.

– Я тут кое-что проверил, – начал он. – Мобильный телефон этого Холе найти невозможно: он постоянно перемещается, но есть другой номер, с которого несколько раз звонили на Кьёльберг-гате.

– Да? Чей он?

– Номер принадлежит некоему Эйстену Эйкеланну. Он зарегистрирован как таксист.

– Ну и что?

Торкильсен оттопырил нижнюю губу и попытался сдуть капельки, собравшиеся на запотевших очках.

– Я подумал о возможной взаимосвязи между таксистом и телефоном, который постоянно перемещается по городу.

На том конце молчали.

– Алло? – позвал Торкильсен.

– Информация принята, – сказал голос. – Продолжайте слежение, Торкильсен.

Когда Бьёрн Холм и Беата заходили в здание на Кьёльберг-гате, у нее зазвонил телефон.

Она быстрым движением вытащила его из-за пояса и, посмотрев на экран, прижала к уху.