Пентакль

– Зачем тогда заказал? – удивился журналист. Игорь пожал плечами. В последние дни поступки жэковского техника редко бывали логичны. Возможно, в его усталой башке покупка дорогого бесполезного мороженого подсознательно соотнеслась с обильной жертвой неведомым богам – за избавление от напасти.

– Что-то ты мне не нравишься, – серьезно заметил Костя. – При чем тут дура Светка? Той истории в обед сто лет…

– Это еще не все.

Серая полосатая кошка, с озабоченным видом бродившая между столиками, шестым чувством почуяв перспективу, подошла к ногам Игоря и ожесточенно потерлась о старые джинсы. Тот не глядя опустил ложку. Полосатая понюхала сливочное мороженое и аккуратно, как бы нехотя, принялась его лизать.

– Это не все, – с нажимом повторил Игорь. – Юльку ты тоже должен помнить.

Костя задумался – Юлька нравилась ему куда больше Светки. Он и сам был не прочь за ней приударить, но что-то помешало. То ли благородное осознание святости мужской дружбы, то ли скоропостижность событий: всего через пару недель бурных отношений с Игорем девушка внезапно пропала с горизонта.

– То же самое, – скучным голосом проговорил техник. – Все классно… В постели просто… ну, хорошо, в общем. И вдруг – привет, круги по воде. Звоню – она меня, извини, по матери посылает…

– Ну ни фига себе! – озабоченно рассудил журналист.

Кошка хрипло мяукнула. Игорь, по-прежнему не глядя, поставил вазочку с мороженым на пол. Полосатая принялась за дело, презрительно обходя вниманием ломтики апельсинов, бананов и киви.

– Что вы делаете?! – возмутилась официантка. – Это антисанитария!

– Заберите, – безучастно предложил Игорь. – И посчитайте.

Официантка уронила перед ним чек так небрежно и изящно, как ласточка роняет помет. Потом взяла с пола вазочку и унесла в подсобку вместе с ложкой. Кошка побежала за ней.

Игорь вытащил из внутреннего кармана ветровки бумажник.

– Вы ругались, что ли? – осторожно предположил журналист.

Его приятель вскинул брови:

– Нет! В том-то и дело! Ни намека!.. Подали заявление… Вечером о свадьбе, утром бац – облом.

– Может, ей наговорили чего-то? Подружки, знаешь, те еще стервы бывают…

– Не мелькало в моем поле зрения никаких подружек, – устало вздохнул Игорь.

Бумажник у него был новый. Журналист мельком успел увидеть фотографии в прозрачном пластмассовом окошке – у техника ЖЭКа имелось странное, с точки зрения его приятеля, обыкновение носить с собой фото матери. Теперь цветных картинок стало две: Костя заметил, как Игорь задержался на них взглядом, и что-то в этом взгляде на секунду изменилось.

Техник бледно улыбнулся, выудил на свет божий десятку.

– Даже матушка моя, уж на что ревнивая… Я еще в школе думал – бедная будет моя жена, ее невестка… Зря боялся – мать приняла как родную.

– Юльку?

Игорь захлопнул бумажник.

– Всех… Светку тоже. Светка вообще у нас месяцами жила, мать ее чуть не медом мазала. А Юльку на другой день стала звать доченькой… Стрижку ей сделала – модельную…

– Стрижку?

– Ну да. Мать парикмахершей в молодости работала. В «Фее».

Помолчали. Костя давно допил свой кофе. О судьбе несъеденного мороженого оставалось только гадать.

– Меня она никогда не стрижет, – зачем-то сообщил Игорь. – Иди, говорит, в парикмахерскую, у меня времени нет.

– Когда это было? – внезапно поинтересовался журналист.

– В прошлом году.

– Нет, когда мать работала в «Фее»?

– В конце семидесятых, где-то так. А что?

– Ничего. – Журналист задумался, подбирая слова потактичнее. – Юлька… Это… в общем, уже неактуально. По-моему.

Игорь сглотнул слюну.

– Актуально, Костик. Я недавно узнал, что… Короче, Юлька умерла.

– Когда? – ахнул его приятель.

– В прошлом году. Через два месяца после того, как дала мне отлуп. Я случайно узнал. Был на кладбище на поминальные дни и… наткнулся.

– Ну ты подумай! – выдавил Костя. – А что с ней?..

– Не знаю! – Голос Игоря напрягся. – Не у кого спросить. Но и это еще не все!

Техник потянулся за новой салфеткой, но жестяная салфетница оказалась пуста. Игорь перевел дыхание:

– Я… сам не знаю почему, но я стал звонить Светке. И оказалось…

– Нет, – быстро проговорил Костя.

– Да! Светка утонула через три месяца после того, как послала меня к черту.

Сделалось тихо. На барной стойке работал приемник, настроенный на шумную FM-станцию: некоторое время он бормотал, передавая привет всему пятнадцатому СПТУ, потом залился песней про «Позови меня с собой»; рядом, за неровным строем каштанов, сигналили машины на перекрестке, но над столом приятелей сгустилась такая тишина, что впору затыкать уши.

– Ну вы подумайте, какая связь? – пробормотал Костя себе под нос.

Техник потер лицо, безжалостно сминая его, словно гуттаперчевую маску.

– Вот так, – глухо вздохнул он. – Но и это…

– Еще не все?!

Игорь посмотрел в глаза другу и, за неимением салфеток, скомкал краешек клетчатой скатерти.

– Я решил жениться, Костя. У меня… в общем… Мы с Леной вчера подали заявление.

2

Костин отец еще недавно был главным прокурором города. Теперь Николай Григорьевич вышел на заслуженный отдых и почти полностью переселился на так называемую «дачу» в сорока минутах езды от центра.