Пеп Гвардиола. На пике

Когда в 1996 году Бобби Робсон прибыл в Барселону для подписания контракта с клубом, тридцатитрехлетний Жозе Моуринью ожидал его в аэропорту, чтобы встретить, помочь с багажом и довезти до «Камп Ноу». Моуринью был преданным человеку, для которого собирался работать переводчиком и которому намеревался помочь устроиться в новом клубе так, как он уже делал это в «Спортинге» и «Порту». С самого начала Жозе, бегло говорящий по-испански и по-каталански, всегда присутствовал на встречах с президентом «Барселоны» Хосепом Луисом Нуньесом или вице-президентом Жоаном Гаспаром, помогая своему боссу как с непосредственным переводом реплик, так и с пониманием их контекста, так как на тот момент он уже прекрасно разбирался во всех тонкостях. Но «переводчиком» его стали называть еще в «Порту», где Моуринью помогал тренерам непосредственно во время тренировочного процесса. Несмотря на первоначальную сдержанность, с которой игроки следовали инструкциям молодого человека без опыта в мире большого футбола, со временем они признали, что Жозе так же ясно и четко видит футбол, как и любой из них.

В «Барселоне» Робсон так и не смог освоить язык и нуждался в Моуринью для того, чтобы привыкнуть к новой жизни в Испании – он перебрался туда вместе со своей супругой Элси. Жена Моуринью, Матильда, также всегда была рядом, а потому на ужине у Робсонов частенько присутствовала семья португальца. Понемногу главный тренер наделял своего подчиненного все большим влиянием в повседневной работе с командой, так что даже ассистент, предложенный клубом, Хосе Рамон Алесанко, вынужден был делить с Моуринью полномочия и власть на тренировочных сессиях. По свидетельствам некоторых игроков, владевших английским, инструкции, которые выдавал Жозе, переводя слова Робсона, получались более четкими, чем у его наставника, и временами несли в себе щепотку указаний самого португальца. Его видео, посвященные слабым и сильным сторонам соперников, принимались командой на ура, а его отношения с Роналдо позволили ему заработать еще немного очков в глазах команды. Вскоре он стал человеком, в чью жилетку можно было поплакаться тем, кто не попадал в состав при Робсоне, ибо тот намеренно держал с командой дистанцию. Проницательный Жозе пересекал эту линию регулярно и с легкостью.

Моуринью быстро признал в Гвардиоле лидера и решил стать к нему ближе, чтобы завоевать его расположение. И преуспел. После тренировок они часами общались, как на испанском, так и на каталанском языках. «Мы разговаривали о каких-то вещах, когда оба сомневались в чем-то, обменивались идеями, но я не помню, чтобы это было определяющим в наших отношениях. Он был ассистентом мистера Робсона, я был игроком», – говорит теперь Гвардиола.

Пеп на тот момент был, как выразился бы Робсон, «крупной рыбой», и никогда не стеснялся выражать свое мнение относительно того, как играет команда, о том, что нужно сделать и чего лучше избежать. В особенности под конец сезона, так называемая «банда четырех» (Пеп, Луис Энрике, Серхи и Абелардо) сформировала своего рода орган самоуправления, когда осознала, что Робсон не до конца проник в суть барселонского стиля и не понял тех требований, что выдвигала команде Ла Лига. Это был критический момент, и Моуринью вынужден был встать на сторону тренера.

Робсон выиграл в тот сезон три трофея (Кубок Испании, Суперкубок и Кубок обладателей кубков), но не чемпионат, и к апрелю клуб, осведомленный о проблемах тренера в раздевалке, подписал контракт с Луи ван Галом, который впечатлил всех работой в «Аяксе». Моуринью решил, что пора возвращаться в Португалию по окончании сезона, но Робсон порекомендовал его голландскому тренеру, и тот наделил Жозе еще большей властью, позволив ему руководить командой в нескольких товарищеских играх и даже периодически предоставляя ему возможность выдавать команде тактический инструктаж в перерывах матчей. За вечерними ужинами чету Робсонов заменили Труус и Луи ван Галы.

Медленно, но верно личность Жозе начинала раскрываться. Вдали от Робсона, после нескольких лет работы в раздевалках топ-клубов, освободившись от прежних уз, сковывавших его поведение, Жозе Моуринью изменился. Ван Гал вспоминает: «Он был заносчивым молодым человеком, который не так уж и считался с авторитетами, но это в нем мне и нравилось. Он не был уступчивым, имел привычку противоречить мне, когда полагал, что я где-то не прав. В итоге я заинтересовался тем, что он говорил, и, в конце концов, стал доверять его мнению больше, чем мнению остальных ассистентов».

Моуринью, очевидно, не был простым переводчиком в «Барселоне», но именно в этом статусе он стал известен в каталонских СМИ, и именно «переводчиком» президент Нуньес называл португальца, когда говорил о нем. Испанцу легко принизить достоинство португальца, эти две нации постоянно соревнуются (Испания ищет противников далеко за Пиренеями). И недостаточное уважение, проявленное к нему, Моуринью не мог забыть и до конца простить.