Пепел

– Ладно, я возьму такси.

– Пожалуйста, простите их. Они мало что знали о боссе клана.

– Я не обижаюсь. Они не могут по-настоящему расслабиться, пока я с ними. Позволь им еще посидеть, выпить. Если будешь все время держать их в ежовых рукавицах, выкинут такое, что не обрадуешься.

– Вы правы.

– Я буду в Накамегуро. К восьми утра приеду, постараюсь навести в офисе порядок.

– Я поймаю для вас такси. Мы вышли на главную дорогу.

– Босс, давайте уничтожим старшую семью.

– Не сегодня, Сугимото. Прошу тебя.

– Я подумал об этом на поминках. Мне пришло в голову, что старик перевернулся бы в гробу, если б узнал, что его преемником стал Кураучи. Я стоял и думал об этом.

– Возможно, Кураучи объединится с дядей Оямой.

– Все равно у них нет будущего.

– Это так.

Я достал сигарету, и Сугимото поднес мне зажигалку.

– Мы можем раздавить их, босс. Сил у нас хватит. Вы были достаточно терпеливы, когда создавали нашу семью.

– Всех передавить, так?

– В конце концов, мы ведь якудза.

Сугимото еще многое для меня сделает. Наверняка он то же самое думает обо мне.

– Накамегуро, – произнес Сугимото, обращаясь к таксисту.

Я сел в машину, не выпуская сигареты изо рта.

– Извините, господин, не могли бы вы выбросить ее? – произнес шофер, и Сугимото тут же наклонился к открытой дверце:

– Вы ведь не хотите умереть, господин таксист?

– Что? Умереть?

– Нашему боссу следует выбросить сигарету? Потрудитесь повторить это еще раз.

– Оставь, Сугимото, это же лох.

– Хорошо, но если он не заткнется, дайте ему по физиономии. Я запишу номер машины. Потом позвоню в фирму и раскручу их на пять-шесть миллионов. Или просто утоплю этого придурка.

– Хватит.

– Накамегуро, ты понял?

Дверца захлопнулась, и машина медленно тронулась. Шофер явно испугался. Я смотрел через стекло на проплывающий мимо город. Потом снова закурил, но таксист не произнес ни слова, даже стекло не опустил.

– Простите, – произнес он, когда мы остановились у светофора, – где в Накамегуро?

– У станции.

– Хорошо.

Машина поехала, и я снова уставился в окно.

Внезапно мне вспомнилось, как я впервые убил человека. Я уже забыл почему. Когда нож вошел ему в живот и я провернул клинок, то по лезвию в мою ладонь передалась судорога, будто его внутренности сжались в комок. Почему-то о своем втором трупе я ничего не запомнил. А вот первый навсегда остался в памяти.

– Станция.

Машина остановилась. Я протянул шоферу две банкноты по сто иен.

Я пошел по дороге вдоль реки, больше похожей на канал. Ее называли рекой, но только днем можно было заметить, что вода в ней движется, а сейчас, ночью, поверхность казалась мертвой.

Я приблизился к дому Йоси. У подъезда горел свет. Неожиданно кто-то скользнул из темноты мне навстречу:

– Вы Танака, ведь так?

Наверняка убийца, подумал я. И никакой гарантии, что он один.

– Да, я Танака.

– Где вы спрятали Йоко?

– Йоко?

– Не притворяйтесь, что не знаете ее!

Он вытащил руку из кармана – в ней был нож. Он даже не знал, как им пользоваться – держал неправильно.

– Йоко? Ты говоришь о шлюхе?

– Это по вашей вине она стала проституткой.

– По моей вине? Ты шутишь? Она проститутка, потому что ей это нравится.

– Я убью вас!

Молодой парень, лет двадцати.

Я отбросил пиджак, висевший на руке. Одно это движение заставило его отступить на два шага. Он спрятал руку с ножом в карман.

– Итак, ты меня поджидал?

– Я ждал Йоко.

– Ну конечно. А тут я. Зачем тебе нож? Хотел зарезать Йоко?

– Я хотел заставить ее слушать.

– Она не слушает тебя? Ты вонючий кусок дерьма. Зачем ей тебя слушать? Женщина, которую ты любишь, – шлюха. Просто купи ее, и все дела. Или ты не мужчина, что не можешь купить ту, которую любишь? Если не можешь, то ты просто кусок дерьма.

Я знал, что эти слова могут спровоцировать его. И все равно настойчиво повторял их. Вместе с пиджаком я отбросил чувство осторожности.

– Йоко не...

– Она дешевая потаскуха.

Он зарычал, бросился на меня и ударил ножом. Удар пришелся прямо в живот. Вернее, он не ударил, а ткнул. Нож лежал в ладони неправильно, поэтому клинок направился не вглубь, а вскользь.

Когда парень увидел кровь, хлынувшую из раны, его начала бить крупная дрожь. Я просунул руку под рубашку и коснулся раны. По пальцам потекла кровь. Почему-то мне захотелось смеяться.

– Ты почему меня не убиваешь?

Я шагнул к нему навстречу. Я смеялся, зная, что будет дальше. Снова шагнул – он отступил назад.

– Если ты меня не убьешь, то сам простишься с жизнью.

Еще шаг. У него отвисла челюсть, он весь дрожал – я хорошо это видел в свете фонаря. Он почти не мог стоять на ногах, и я ударил его в подбородок. Он наткнулся на бордюр и рухнул на землю. Наверное, обмочился.

После этого я взял себя в руки. Стоял и смотрел на него сверху вниз. Парень корчился на земле с открытым ртом, его трясло. Говорить он не мог.

Я оглянулся, подобрал пиджак, вошел в подъезд и вызвал лифт. Кровь сочилась сквозь рубашку, но не так чтобы очень сильно.

Седьмой этаж. Я позвонил, и Йоси открыла дверь.

– Дай нитку и иголку.