Пепел

Там, где польские солдаты, наставив флажки своих пик, могли броситься на врага толпой, они опрокидывали целые отряды. Пруссаки падали с коней или хватались за последнее оружие кавалериста: стреляли из пистолета и убегали. Часть драгун была обращена в бегство, отброшена к самым батареям, отогнана дальше – и пропала в снежной мгле. Однако и с польской стороны были потери. Если только драгунам удавалось внезапно, на всем скаку врезаться в ряды поляков и рубнуть палашами сплеча, победа была на их стороне. Из пистолетов и штуцеров было убито десятка полтора коней. Рафал в этот день рубил саблей направо и налево. Он два раза уже бросался на противника и ловко отражал удары. Но в этот день его подстерегала беда. В стычке с кучкой драгун он во мраке и снежной мгле вынесся стремя шляхтичами вперед, не заметил, что творится, и был окружен. В ужасе он огляделся… Драгуны с саблями напирали отовсюду. Рядом с ним только трубач и три шляхтича! В последнюю минуту он хотел прорваться. Вздыбил коня. За пистолет! Но было поздно. Первым драгун схватил за шиворот трубача и вывернул ему назад руки. Тут же несколькими ударами по руке драгуны обезоружили и Рафала, вырвав у него палаш. Наконец они окружили и трех шляхтичей и вырвали у них пики.

Страшный стыд и глубокое отчаяние овладели кавалеристом. В кобурах, пристегнутых к седлу, у него еще были пистолеты, а драгун было немногим больше десятка. Они окружили пленников и во весь опор погнали их через сырое пастбище по направлению к Старогарду. В это время стала падать крупа, и вся земля потонула в снежном вихре. Когда они мчались так во весь дух и как раз вырвались из болот на старогардский тракт – вдруг топот копыт, крик:

– Бей! Руби!

Драгуны выхватили сабли из ножен – и в бой! Рафал изо всей силы дернул руку, вырвал ее, в мгновение ока вытащил пистолет и в упор выстрелил в голову ближнему кавалеристу, приставив дуло чуть ли не к самому его уху. Он дернул поводья, сделал крутой поворот и грудью коня наехал на первого же немца. За дымом он не увидел, чем кончилось дело. Он вырвался из кольца. Позади кипел бой. Пруссаки рассеялись, слышен был лязг оружия, и хлюпала под копытами вода на лугу. Ольбромский. не оглядывался. Он мчался так, что ему казалось, будто весь пустынный луг убегает из-под копыт его коня. Только в соседнем лесу он замедлил бег и остановился. У лошади ходили бока. Она вся вспотела от тревоги, стрельбы и скачки, пар шел от нее. Сам ездок был весь мокрый, точно вылез из пруда. Сердце стучало у него в груди, точно барабанщик бил в барабан. Шум еще не утих. В леса от Старогарда все еще доносились сквозь мглу громовые раскаты стрельбы, и, словно унылый стон пущи, отдавалось неумолчное эхо. Рафал долго прислушивался, пока с радостью, наконец, убедился, что шум тихнет и пропадает вдали. Тогда он медленно двинулся через лес и после долгих блужданий добрался до какой-то деревушки. Там его радушно встретили крестьяне, показали дорогу на Пеплин, и он попал в свой эскадрон. Явившись на место, Рафал с большой радостью узнал, что три его товарища вместе с трубачом тоже на месте; их отбил у неприятеля разъезд молодого полковника Яна Домбровского, и сам Рафал своим спасением был обязан одному из отрядов этого разъезда.

После того как было отражено наступление пруссаков на Старогард и Пеплин, целую неделю происходили небольшие авангардные стычки, особенно на левом крыле. Небольшие разведывательные отряды под командой поручиков, подпоручиков и хорунжих выезжали на разведку. Там, где только представлялась возможность, они забирали бурмистров и амтманов, чтобы добыть от них сведения о положении в окрестностях и о численности прусских войск, размещенных на дорогах к Тчеву.

Через несколько дней генерал Домбровский предпринял решительный шаг. Двадцать третьего февраля он атаковал уездный город Тчев, расположенный в трех милях от Гданьска и представлявший собою ключ к этой крепости. За пределами Гданьска главными пунктами сосредоточения немецких сил являлись собственно Тчев (Диршау), Милобондж (Мюльбанц) и Скаршевы (Шёнек) на речке Ветцисе, впадающей в Вежицу в двух милях к северу от Старогарда. Польские войска и вспомогательные французские части под командой Менара находились на отдыхе в Гневе, Пеплине и Старогарде. В эти дни в Старогард подошло подкрепление: баденский полк, один батальон недавно сформированной краковско-калишской пехоты из северного легиона Зайончека и две пушки. Штаб-квартира генерала Домбровского находилась в Гневе, а передовые его отряды действовали на дорогах, ведущих в Быдгощ и Гданьск, доходя до Гремблина, расположенного на левом, высоком берегу Вислы. Эти передовые отряды состояли из познанского кавалерийского полка и четырех стрелковых рот и располагали четырьмя пушками. Операцию, предпринятую двадцать третьего февраля, начал, по приказу главнокомандующего Яна Генрика Домбровского, генерал Менар.