Пепел Асгарда

– Говори! – приказал Отец Богов, но странная птица так ничего и не ответила. Сидела, вертела ушастой головой, переводя немигающий взгляд с Райны на Яргохора и обратно. Глядеть на Одина она почему-то избегала. А потом насмешливо ухнула, расправила крылья и бесшумно взлетела – в полной тишине, как никогда не сумела бы взлететь обычная сова.

– Оборотень, – повторил раз уже сказанное Яргохор, но на сей раз Водитель Мёртвых не прервал свою речь. – Оборотень из Долины Магов. Следит за нами. Следует неотступно.

– Сильвия… вот так встреча, однако… Но… откуда? И зачем? – вырвалось у Райны. Ответа она не ожидала, однако Яргохор счёл нужным ответить:

– Надеется, что мы приведём её к месту силы.

– Почему ты так думаешь?

– Она голодна, валькирия Рандгрид. Голодна, как и те, кого мы убили по пути. Ищет способ заполнить пустоту в себе.

– Она что же, теперь маг Долины? – метнув взгляд на Райну, спросил Хрофт.

Островерхий шлем качнулся туда-обратно.

– Нет, Древний Бог Один. Она оборотень. Но в ней похоронена тень и память о великой силе. Великой и очень злой. Сродни моей.

– Она может нам помешать? – деловито осведомилась Райна. Да, девчонка попортила им крови, очень даже попортила. А теперь вот неведомым образом оказалась здесь, наведённая кем-то на след. Валькирия невольно принялась перебирать в уме знакомых чародеев Долины, что способны были бы на подобное геройство.

– Мне неведомы пределы ни её сил, ни твоих, валькирия Рандгрид. Я лишь ощутил тень, старую тень великого меча.

– Великого меча? Что ж это за меч? Кем выкован, гномами? В какие дни?

Она догадывалась, конечно же, что это за меч. Но интересно, что скажет Водитель Мёртвых?

– Его сотворили люди, Древний Бог Один, и сотворили относительно недавно. У него много обличий, и сама суть этого меча, изменяясь, живёт уже очень давно. Меч – относительно молод, суть – стара, как само Упорядоченное. Никто не скажет, сколько раз его перековывали, возрождая из додревних заржавелых обломков…

Старый Хрофт, как заметила Райна, невольно покосился на свой собственный меч.

– И больше я сказать ничего не могу, – закончил Яргохор.

Один молча кивнул, уважая его право на молчание.

– Что ж, тени или там не тени, выбора у нас уже нет.

– Неприкаянные души ждут, – вдруг сказал Водитель Мёртвых. – Ждут нашего возвращения. Ты начала великое дело, валькирия, великое и страшное. Я помогу тебе, сколько смогу… но закончить тебе предстоит всё равно в одиночку.

– О чём ты? Что это значит? – выпалила Райна, но Яргохор лишь покачал головой, как показалось валькирии – с сожалением.

– Когда меня… сломали, я забыл почти всё. Вернее, это у меня отобрали. Остались лишь тени… туман… зыбкий и неверный. Мне трудно говорить так долго, прости, валькирия. – Великан уронил голову на руки и замолчал окончательно.

В эту ночь Райне снились дикие, безумные сны. Они втроём бежали по огненным мостам, что ломались, валясь в пропасть прямо у них под ногами, а с небес рушились горящие зелёные кристаллы, острые, словно наконечники копий. Волк Фенрир, вдруг превратившийся вновь в волчонка, взвизгивая, спасался от облака изумрудных осколков, вдруг оживших на манер пчелиного роя. Тринадцать призрачных волков с презрением глядели на его попытки удрать, даже не шевельнувшись, чтобы помочь собрату.

Зелёные кристаллы, касаясь земли, частично взрывались целыми тучами острых каменных игл, а частично оставались целыми, и из каждого на Райну пялилась уродливая остроносая рожа, глумливо кривилась, насмехалась, рты изрыгали беззвучные проклятия.

Она просыпалась в поту, садилась, усилием воли разжимая судорожно стиснувшие эфес пальцы. Всё тихо, всё мирно. Дремлет тигр Барра, склонил спокойно голову Слейпнир, стоят себе вьючные мулы. Холодный взгляд в спину остаётся, правда; но к нему валькирия уже почти привыкла.

Как и к мысли, что поход их давно уже не тайна, причём очень для многих. Сильвия Нагваль в образе полярной совы, с памятью о чёрном фламберге – лучшее тому свидетельство.

След закручивался, делал скидки, метался из стороны в сторону. Всё чаще и чаще прорубаться приходилось с боем. Исчезли последние подобия тропы, непроходимые заросли сменялись отсутствием всего, пропастями или, напротив, взметнувшимися вверх незримыми барьерами. Горы и провалы, а иногда – невесть откуда взявшиеся дикие миры, которые не получалось обойти, – след упрямо не желал, чтобы Райна сходила с него или даже от него отдалялась.

Через миры приходилось ломиться напролом. Не во всех можно было дышать, вместо воздуха – облака ядовитого дыма. Водителю Мёртвых любой яд оказывался нипочём, Хрофту же и Райне приходилось полагаться только на магию, чтобы защитить и себя, и животных. Чары действовали, однако Старый Хрофт только и занимался, что лихорадочно чертил руну за руной, не позволявшим удушью взять верх.