Пепел и кокаиновый король

— Столько? — надулся от гордости бродяжка сопровождения. — Бачыла б ты, зозуля, сколько мы вже накупили! Третий рынок объезжаем. Скупаем мешками. Його фургон пид завязку напхалы.

Легковой «Москвич» с обтянутым брезентом кузовом, дожидался седоков возле входа на рынок. А где-то в прогретой апрельским солнцем канаве, в сотне метров от авторассы пропускал важные события накушавшийся горилки с клофелином исконный хозяин фургона Микола Болонюк.

— Мабуть, внушили убогому, що трава его выликуе, — вслух строила догадки торговка, выводя на газетном клочке стоимость пучка червоной руты. — Якыйсь знахарь нашептал, що писля бани на травах неборака почнэ балакаты та почуе пташок, коровок, жинку свою.

— Запросто, — согласился с молодой женщиной помощник глухонемого. — Село, воно и е село. Уси сэляны трошкы прыдуркувати.

— Може, цэй дурень у меня отводник для газопровода прыдбае? — полез к переводчику с мугыканья сосед молодухи, торговавший предметами, похожими на оборудование для алхимической лаборатории.

Если б кому стало интересено заглянуть в глаза гуцула, то он обнаружил бы, как те полыхнули злобой. Будто костер, в который плеснули бензин.

— Попробуй тилькы перебей в мэнэ торговлю, — молодуха оторвалась от рисования цифры, чтоб показать соседу вполне увесистый кулак. — Я твоей жинке зразу розповим, як ты тут меня каждый день обхаживаешь, какие соблазны обицяешь.

— Яки? — вырвалось у помощника глухонемого.

«Рушныки, розшыти рушныки з лэлэками!», «Картопля нэ билоруська, витчизняна, незалэжна!», «Гэй, пановэ, що просышь за свое порося? Скилькы? А щоб тэбэ гэпнуло об Говерлу![6] Да я за таки карбованци трех поросят куплю!» — надрывался рынок. А где-то в этом же городе клофелинщица Ганка, пересчитывала гроши, вырученные от продажи ампулы клофелина, любовалась красивенькими бумажками под названием «хевро» и прикидывала в уме, сколько это выйдет в пересчете на гривны.

Женская цифра не устроила немого, и он, страстно гыгыкая, накарябал свою вдвое меньше. Началась базарная рутина, без которой не обходится купля-продажа не только на жарком Востоке, но и на Западной Украине. Правда, у первых это многовековая традиция, неприлично на Востоке не поторговаться, неуважение окажешь. У вторых же человек, который сорит грошами, то есть выкладывает сколько попросят, не может не вызвать законных подозрений. Пепел далеко не все понимал из разговоров на украинской мове. Но нехорошие слова в свой «глухонемой» адрес почему-то распознавал без труда. Пепел еле сдерживался, выкидуха жгла кожу сквозь подкладку брюк.

Но никак иначе у Пепла не получилось бы исполнить задуманное, кроме как играя под глухонемого. Безопасней, наверное, пройти по палестинским землям, распевая песни на иврите, чем на Западной Украине заговорить на мове москалей.

…А в кармане брюк Пепла лежал большой, «беременный», коробок из-под хозяйственных спичек, плотно набитый предусмотрительно приобретенной во Львове анашой…

* * *

Словацко-украинская граница. 16. 34 по часам начальника дежурной смены украинского пропускного пункта капитана Леонида Крыщука.

«Запорожские» усы — единственное, чем замаскировал себя Пепел. Хотя шанс, что ориентировки по его внешности Лопес успел рассовать по границам, был более чем велик. Но вряд ли погранцам придет в голову сличать с фотками человека, который не просто сам явился пред их светлы очи, а к тому же навязывается на общение, да еще так навязывается, что гонишь — не уходит. Охотничий инстинкт включается, когда жертва убегает, прячется, боится, или, по крайней мере, старается вести себя предельно неброским образом.

Ну, еще разве Пепел замаскировал себя клеенчатой сумкой, которая разумно врисовывалась в образ. А образ был такой: дешевый челнок, который придумал чуток заработать на продаже игральных карт скучающим погранцам.

Пепел предполагал, что на конкретно этом КПП может быть непопулярна игра в карты. Но чего уж не могло не быть, так это служебной тоски. А красиво сыграть на тоске песню вроде опытного акына со своей одной струной, — это, граждане начальники, что называется, дело техники.

Капитан пограничных войск Украины Крыщук услышал смех в родной курилке под «грибком» с облупившимися и загнутыми на краях железными листами. Подойдя, начальник украинской дежурной смены обнаружил помимо подчиненных хлопчика средних лет, который развлекал перекурщиков карточными фокусами: перекидывал колоду из ладони в ладонь, угадывал карту, вытаскивал карты из карманов зрителей и собственного уха. В ногах хлопчика стояла расстегнутая полосатая сумка, бока которой распирали бумажные упаковки по двенадцать карточных колод в каждой.

Когда ребята, почувствовав себя с приходом начальства неуютно, побрели на рабочие места, Крыщук как-то незаметно разговорился с фокусником, потом опять же незаметно для себя согласился разок перекинуться в буру на интерес, потом сыграли кон по гривне, а потом капитана Крыщука будто шмель ужалил…