Пепел и снег

«Как высоко голову ни задирай — всё равно будешь ниже Господа; как в гордости перед людьми ни заносись — всё равно ты червяк среди червяков, хоть и лекарь. Знание твоё и умение тебе не принадлежат. Ты взял их в долг у Господа. Постарайся получше использовать сей долг. Врачевание твоё — Божья искра. Она должна светить.

Ещё я дам тебе знание о смерти. Тебе, лекарю, пригодится это знание, как и тебе, простому человеку. Жизнь возвеличивает многих, смерть уравнивает всех. Смерти не бойся, смерть прекрасна. У человека в свете две невесты — Жизнь и Смерть. Они разные, но обе прекрасны. Тебе, лекарю, должно быть известно, как разумно устроено человеческое тело. Однако и оно представляется нескладным и несовершенным в тот благословенный миг, когда душа отлетает на Небеса. Ибо плоть человеческая изначально и вечно греховна. Смерть — избавление от оков плоти, смерть — избавление от тягот земной жизни, смерть — долгожданное приглашение к Господу...»

Кажется, от этих слов просто так, как от досужей болтовни, не отмахнёшься. Да и следует ли! Вон куда повернул сердешный — Смерть прекрасна!.. Розовощёкий молодец, усомнившись, усмехнётся — вот так блажь! Но тот, кто уж снял последнюю в своей жизни мерку, мерку для домовины, а то и достал домовину из чулана, да подтесал на ней все шероховатости, да любовно обил изнутри парчой, да с предусмотрительностью, порождающей душевный трепет, положил в изголовье подушечку помягче, с вышитой надписью покрасивее (что-нибудь из библейских книг; из Екклесиаста, например: всё — суета и томление духа!), — тот воспримет эти слова всем сердцем, как самые желанные, как самые мудрые, как залог того, что за последней чертой, за печатью мрака начинается с едва заметной тропки новая дорога — прекрасная и на сей раз бесконечная, ибо поведёт она к Спасителю, сколь непознаваемому, столь и недосягаемому... И пусть не забывает каждый: придёт его время, и недоверчивая усмешка сменится восторгом, последним восторгом — я видел Иисуса! я видел истинный свет!.. И тот уважаемый лекарь, подтвердивший факт смерти, сам однажды станет перед чертой, и тот священник, что закрывает усопшему глаза, вдруг заметит, что уж спустился с горы и идти дальше некуда, а с ними и автор этих строк... и Вы, любезный государь, читающий эти строки... Дай Бог нам всем вспомнить тогда это неожиданное: «Смерть прекрасна!».