Пепел и сталь

Думаю, я наконец понял, почему Рашек так сильно меня не любит. Он не верит, что чужак вроде меня действительно может стать Героем Веков. Он уверен, что я обманул философов и провидцев и не по праву ношу знак героя.

Рашек думает, что только настоящему террисийцу суждено стать Героем. Как ни странно, его ненависть лишь прибавляет мне решимости. Я докажу ему, что в силах выполнить эту задачу.

Вечером в лавку Колченога вернулись измученные люди. Казнь продолжалась много часов. Братство не выдвинуло никаких обвинений, Вседержитель ничего не объяснил… людей просто убивали и убивали одного за другим. Когда с пленниками было покончено, Вседержитель и его поручители покинули площадь, оставив гору трупов на эшафоте и фонтаны, полные крови.

Кельсер с друзьями прошел в кухню, и Вин вдруг заметила, что ее не беспокоит головная боль. Она казалась теперь слишком незначительной. На столе все еще стояло блюдо с лепешками, которое кто-то заботливо накрыл салфеткой. Никто на него не посягнул.

— Ну хорошо, — сказал Кельсер, занимая излюбленное место у буфета, — работаем дальше. Что теперь нам следует делать?

Доксон сходил за записями, лежавшими в угловом шкафчике, и вернулся к остальным.

— Раз гарнизон ушел, переключаемся на знать, — сказал он, усаживаясь за стол.

— Точно, — согласился Бриз. — Если мы действительно намерены захватить сокровищницу, имея в распоряжении всего несколько тысяч солдат, нам определенно необходимо, чтобы гвардии Вседержителя стало не до нас. Таким образом, война Домов приобретает первостепенное значение.

Кельсер кивнул:

— Ты читаешь мои мысли.

— Но что будет, когда война закончится? — спросила Вин. — Ведь в результате возвысятся какие-то из Домов, и нам придется иметь дело с ними.

Кельсер покачал головой:

— Я не намерен позволять войне кончаться, Вин… по крайней мере, она должна идти достаточно долго. Вседержитель отдает приказы, братство обеспечивает их выполнение, но только лорды действительно способны заставить скаа работать. Поэтому, если мы вовлечем в междоусобицу достаточное количество знатных семей, государственная машина рухнет сама по себе. Мы не можем сражаться со всей Последней империей, она слишком велика. Но мы можем встряхнуть ее как следует и расколоть, а потом заставить осколки воевать между собой.

— Необходимо создать финансовое напряжение в Великих Домах, — заметил Доксон, роясь в бумагах. — Аристократия — это прежде всего финансовый институт, и недостаток денежных средств может опрокинуть любой из Домов.

— Бриз, нам, наверное, потребуются твои маски, — сказал Кельсер. — Пока я один трудился над разжиганием войны, но, если мы хотим пробудить город до возвращения гарнизона, придется поднапрячься.

Бриз вздохнул:

— Отлично. Главное — осторожность, а то как бы меня не узнали под одной из личин. Я не смогу появляться на больших приемах или балах, но смогу наносить частные визиты.

— То же самое касается тебя, Докс, — сказал Кельсер.

— Я уже догадался, — кивнул Доксон.

— Это опасно для вас обоих, но нам надо действовать быстро. Вин останется нашим главным шпионом, и мы, возможно, попросим ее распространять ложные слухи, способные нарушить равновесие в Домах.

— Пожалуй, следует сосредоточиться на самой верхушке, — добавил Хэм.

— Без сомнения, — кивнул Бриз. — Если наиболее могущественные Дома станут выглядеть уязвимыми, их враги поспешат воспользоваться случаем. И только когда Великие Дома падут, станет ясно, что именно они и были основой экономики.

На несколько мгновений воцарилась тишина, потом сразу несколько голов повернулось в сторону Вин.

— Что? — спросила она.

— Речь идет о Доме Венчер, Вин, — пояснил Доксон. — Он самый сильный из Великих Домов.

Бриз кивнул:

— Да, если падет Дом Венчер, вся Последняя империя это почувствует.

Вин какое-то время молчала.

— Не все они плохие люди, — сказала она наконец.

— Возможно, — кивнул Кельсер. — Но лорд Страфф Венчер определенно плохой человек, а его семья — венец Последней империи. Дом Венчер должен рухнуть, а ты в близких отношениях с одним из его членов.

«А не ты ли мне велел обходить Эленда стороной?» — раздраженно подумала Вин.

— Просто держи ушки на макушке, дитя, — сказал Бриз. — И попробуй подвести парнишку к разговору о делах семьи. Найди зацепку, остальное мы сделаем сами.

«Вот они, те игры, которые так ненавидит Эленд».

Но воспоминания о массовой казни были такими свежими… Да, это необходимо прекратить. Кроме того, Эленд сам говорил, что не слишком любит свою семью. Не исключено, что она сумеет что-нибудь найти.

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказала Вин.