Пепел и сталь

— Ну, — сказал Сэйзед, закрывая книгу, которую читал, — например, разные языки.

И тут Вин узнала тисненый кожаный переплет.

— Эй, это же та книга, которую я нашла во дворце! Как она попала к тебе?

— Я наткнулся на нее, пока искал тебя, — пояснил террисанин. — Она написана на древнем языке, на котором никто не говорит уже целое тысячелетие.

— Но ты его знаешь? — тут же спросила Вин.

Сэйзед кивнул.

— В достаточной мере, чтобы перевести написанное.

— И… сколько вообще языков ты знаешь?

— Сто семьдесят два, — ответил Сэйзед. — На большинстве, вроде языка хленни, уже никто не говорит. Об этом позаботился лорд-правитель еще в пятом веке. Тот язык, на котором теперь общаются люди, на самом деле один из диалектов Терриса, моей родины.

«Сто семьдесят два?» — изумленно подумала Вин.

— Послушай, но это… невозможно! Один человек не в состоянии помнить столько!

— Не один человек, — уточнил Сэйзед, — а один хранитель. То, что я делаю, напоминает алломантию, но это не одно и то же. Ты черпаешь из металлов силу. А я использую их, чтобы укреплять память.

— Но как? — спросила Вин.

Сэйзед покачал головой.

— Может, в другой раз, госпожа. Я… мы предпочитаем не выдавать свои тайны. Лорд-правитель преследует нас с особой страстностью. Даже странно. Мы вовсе не так опасны, как рожденные туманом, однако он не обращает внимания на алломантов и методично уничтожает хранителей. Он и народ Терриса ненавидит из-за нас.

— Ненавидит? — переспросила Вин. — Да с террисанами обращаются куда лучше, чем с обычными скаа! К вам относятся с уважением!

— Это верно, госпожа, — согласился Сэйзед. — Но скаа в определенном смысле свободнее. Большинству террисан с рождения предназначено стать старшими лакеями или управляющими. Нас осталось очень мало, и лорд-правитель тщательно следит за рождаемостью в Террисе. Ни одному террисанину-управляющему не разрешается иметь семью и вообще производить на свет детей.

Вин фыркнула.

— Ну, за этим трудновато уследить!

Сэйзед некоторое время молчал, положив руки на кожаный переплет книги.

— Почему же, совсем нетрудно, — сказал он наконец, слегка нахмурившись. — Все террисане-управляющие — евнухи, дитя мое. Я полагал, тебе это известно.

Вин застыла от ужаса, потом отчаянно покраснела.

— Я… нет, я… ох, прости меня…

— Тебе совершенно не за что извиняться. Меня оскопили вскоре после рождения, как и положено, чтобы ребенок стал управляющим. И я частенько думаю, что мне куда проще жилось бы обычным скаа. Мой народ — не просто рабы. Нас превращают в послушных исполнителей, обученных только одному: следовать желаниям лорда-правителя.

Вин все еще заливалась краской, мысленно кляня себя за бестактность. Почему никто не предупредил ее? Но Сэйзед как будто совсем не обиделся… впрочем, он никогда не сердился.

«Может, это из-за его… состояния, — подумала Вин. — Вдруг такова суть замысла? Получить спокойных, покорных управляющих…»

— Но ты, — сказала она наконец, — ты ведь мятежник. Ты борешься с лордом-правителем.

— Я — ошибка, отклонение, — пояснил Сэйзед. — К тому же мне кажется, мой народ совсем не так забит и порабощен, как хочется думать лорду-правителю. Мы прячем хранителей прямо у него под носом, а у некоторых достает храбрости и жить вопреки воспитанию. — Он немного помолчал, качая головой. — Но это совсем не легко. Мы слабые люди, госпожа. Предпочитаем делать то, что велят, потому что так спокойнее. Даже я, которого ты считаешь бунтовщиком, постарался поскорее найти себе должность дворецкого, а значит, подчиненного. Думаю, мы совсем не так храбры, как хотелось бы.

— Ты оказался достаточно храбр, чтобы спасти меня, — пробормотала Вин.

Сэйзед улыбнулся.

— Но ведь это часть моих обязанностей. Я обещал мастеру Кельсеру, что позабочусь о твоей безопасности.

Вин посмотрела на него с сомнением. Ей очень хотелось понять, зачем он ее спас. В конце концов, кто стал бы рисковать жизнью ради какой-то Вин? Она углубилась в размышления, а Сэйзед вернулся к книге. Наконец Вин снова заговорила, заставив его отвлечься.

— Сэйзед?

— Да, госпожа?

— Кто предал Кельсера три года назад?

Сэйзед помолчал и закрыл книгу.

— Точно неизвестно, госпожа. Большинство друзей Кельсера полагает, что это Мэйр.

— Мэйр? Его жена?

Сэйзед кивнул.

— Видишь ли, она была единственной, кто мог это сделать. К тому же ей заморочил голову сам лорд-правитель.

— Значит, ее не отправили в Ямы Хатсина?

— Она погибла там, — ответил Сэйзед. — Мастер Кельсер ничего не рассказывает о Ямах, но я чувствую, что шрамы на его душе, оставленные этим ужасным местом, гораздо глубже и страшнее шрамов на руках. И мне кажется, он так и не узнал, предала она его или нет.

— Мой брат говорил, что любой готов предать, если подвернется шанс и будет причина.

Сэйзед нахмурился.

— Даже если это правда, мне не хочется в нее верить.

— Кельсер изменился за последнее время, — сказала Вин. — Стал более скрытным. Может, он чувствует себя виноватым из-за того, что случилось со мной?