Пепел и золото Акелы

– Весьма интересный жилец, – сказал Юрий Витальевич, брезгливо понюхав кружку с жирно-коричневым осадком на стенках. – И, самое грустное, никаких концов не оставил. – Майор подошел к магнитоле, занес руку над кнопкой «play» но почему-то передумал шуметь.

Соня зябко поежилась, хотя комната сквозь запыленное стекло была залита солнцем по люстру:

– Он нормальный парень, только в жизни не повезло. Папа с его отцом когда-то вместе... Вот папа и решил помочь.

– Только не надо из своего покойного папеньки доброго самаритянина строить, – брезгливо поморщился майор, приставил стул к шкафу, взгромоздился и заглянул наверх. – С твоих слов выходит – решил помочь, а, по моему разумению, Семен Моисеевич подобрал парня, которого воля не шибко ждала. – Кудрявцев, морщась, носовым платком вытер пыль с ладони. – Торпеду готовил для своих мутных игр, вот только против кого? Не против меня ли?

– Вы ведь дружили с отцом…

– Я по службе курирую черный рынок антиквариата. Если нужно расшифровать, что значит – «мы дружили», то твой папа барабанил, как Ринго Старр, на всех вокруг вдоль и поперек. – Майор ударил носком ботинка о батарею, и та жалобно загудела. – Не из дружбы, правда, и не из врожденной подлости. А из выгоды: моими руками убирал конкурентов. – Майор без энтузиазма поковырялся в кожаной сумке с фотопричиндалами «Filips». По его скучной мине было сразу понятно, что ничего интересного в этой берлоге он найти и не ожидает, а шарит так, из привычки и для проформы. – Да, видно, слишком долго мы пахали антикварный чернозем бок о бок, слишком многое я про Моисеевича между делом проведал, слишком близко и к его закромам подобрался. Вот и готовил твой батяня сюрприз. Какая здесь дружба?

– А зачем тогда вы меня вытаскивали из реки? – испуганно спросила Соня.

– Дело тут не в твоем отце, дело в тебе, – под нос пробурчал майор и облапил подушку, не спрятано ли чего под наволочкой.

– Значит, вы из-за меня? – Соня сделала шаг назад. Ее рука потянулась вверх и механически стала расстегивать пуговицы на сарафане. Ее глаза остановились на ядовито-зеленых цифрах электронных часов, словно время для девушки что-то значило. Лицо Сони в этот момент было простым и некрасивым.

Майор придвинулся к окну и попытался сквозь грязь разглядеть обстановку во дворе:

– А жигуленка-то нет, катается…

– Сергей у них в заложниках, – отрешенно выдохнула девушка. – Он с ними не заодно. Он меня специально не узнавал. – Рука Сони вяло трудилась над непокорными пуговицами, глаза завороженно отражали ядовито-зеленые цифры.

Юрий Витальевич реплику проигнорировал:

– Подытожим, что мы знаем про нашего акробата. Сергей Ожогов, кличка «Пепел». Отбыл две судимости. Освободился месяц назад, на работу не устроился… Разъезжает по доверенности от Семена Моисеевича на автомобиле «пятерка» номерной знак… – Майор обернулся и только сейчас увидел, что девушка покорно расстегнула сарафан.

Кудрявцев крякнул:

– Брось, дочка, и так в обиду не дам. Ты теперь богатая невеста, тебя беречь надо… – Майор вернулся к созерцанию двора. – Поживешь здесь, пока на старой квартире ремонт после пожара, то да се. – Майор снял со стены древний дуэльный пистолет и понюхал дуло. – Пустяки, что берлога берлогой. – Юрий Витальевич подвесил пистолет обратно, в сторону Сони он старался не поворачиваться. – Значит, весь сыр-бор из-за золота Акелы. Там очень забавный расклад. Как-то там его по имени-отчеству, уж не помню, все привыкли «отца» секты звать Акелой. Акела сидел на сундуках с золотом Храма Голубя, и все, что попадало ему в руки, обратно не возвращалось. Но различную экономическую деятельность Храм-то вел, и порой весьма успешную, хотя нельзя сказать, чтобы абсолютно легальную. И вот коммерческий директор, некто Станислав Анатольевич Мазуров, стал настырно предлагать, чтобы пустить накопленное добро в оборот. Акела ни в какую. Коммерческий тогда созвал совет, где кругом решили, что Акела не прав. Акела изобразил покорность и на следующий же день взял под ценности Храма солидный кредит. А еще через день исчезли и денежки со счета, и сам Акела.

Соня так и осталась неприкаянно стоять, как чужая в этой квартире. Правда, хоть сарафан застегнула. Сарафан был будто жеванный, а кое-где читались маслянистые пятна – след недавнего купания.

– Зачем вы мне это рассказываете, дядя Юра?

– Зачем я тебе это рассказываю? Затем, что ты пока поселишься здесь, поскольку здесь безопасней всего. Сюда никто не явится, разве что кроме этого Пепла. Но он не опасен. Только попрошу тебя, когда он появится, вот эту шоколадку переломить пополам. И ко мне пойдет сигнал, это чтобы Сергей Ожогов стал безопасней вдвойне. Хлопец ведь после зоны, до женщин голодный, вон, я, старый хрыч, и то еле удержался, твоих коленок насмотревшись. А он женщин пятнадцать лет не знал… Да не морщься, не задумал я ничего худого, так бы обыкновенную засаду из ОМОНа организовал. Просто проведу с парнем профилактическую беседу. Ну, не в тюрьму же его тащить, мне за это не заплатят.