Пепел Клааса

Что есть Россия? Зачем она? Почему она столь парадоксальна в самой сущности своей, столь противоречива? Поколения великих мыслителей пытались понять, как возможно, чтобы один и тот же народ так стремился к свободе и так раболепствовал, так любил человека, и одновременно так ненавидел его, производил на свет столько гениев и коснел в таком невежестве, был таким терпеливым и столь склонным к самоубийственным эксцессам, таким мечтательным и таким приземлённым, способным на великие свершения и ленивым.

Но давайте присмотримся к началу биографий цивилизованных народов. Разве далёкие предки нынешних европейцев не предавались лени, буйствам, пьянству, не уничтожали себя в бессмысленных драках и войнах, не тратили энергию на химерические прожекты вроде крестовых походов? Могла ли византийская царевна Анна Комнина, с отвращением писавшая о европейских крестоносцах, разглядеть в толпе грубых варваров будущих строителей великолепных соборов и конструкторов космических кораблей, будущих Гёте, Баха, Рафаэля? Подобно Анне Комнина сегодняшние западные интеллектуалы, а порой и мы сами, не в состоянии увидеть в россиянах великое будущее человечества.

Так вот, господа, тысячелетняя российская история суть ничто иное как предыстория. Наша история ещё даже не началась, мы провели тысячу двести лет в поисках собственной формы и пока не нашли её. Вернее, мы усваивали много разных форм, принятых от соседних цивилизаций, каждую из них наполнили своим самобытным содержанием, сделали своей, русской, и в конце концов отбросили, не найдя полного соответствия своим потребностям. Также больше тысячи лет искало романо-германское человечество свою форму, начиная с кельтов и заканчивая временем романской архитектуры и рыцарства, когда наконец возникла новая западная цивилизация. Этот организм рождался в муках, он то притягивал, то отталкивал от себя цивилизованных соседей, то примерял на себя чужую зрелую культуру, сладострастно отдавался ей, а то счищал её с себя словно гной. Об отношении варварской Европы к Риму можно сказать словами Блока, написанными о любви-ненависти России к Европе:

Ликуя и скорбя,
И обливаясь чёрной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!..

Россия — не страна, русские — не национальность. Россия — это протоцивилизация, а русские — зачаток многих народов. Русский суть прилагательное, ответ на вопрос «какой». В этом смысле русским сможет быть и немец, и китаец. Таково наше будущее.

Всю же прошедшую историю я рассматриваю как череду инородных форм, в которые отливалось первозданное и ни на что не похожее содержание России. В архитектуре Киевской Руси столько же готического духа, сколько византийской буквы. Новгородская София, Покрова на Нерли возносятся к небесам, воспаряют. Формы эти пронизаны варяжским настроением, умягчаемым однако славянской напевностью. Но сколько оригинального, неповторимого, собственно русского в синтезе византийской основы и варяжского целеполагания! Россия смотрит на нас сквозь эти формы, но не может предстать без чужих покровов.

Варяжско-славянская эпоха сменяется татаро-московской. И вновь Россия в совершенстве усваивает чужую форму, на этот раз азиатскую. Царский деспотизм является совершенно естественным продолжением ханского, как и Московское царство — продолжением низложенной Орды. Но всё же Россия — не Азия, как и не была она до конца Европой. В татаро-московскую пору впервые зарождается в ней мессианское сознание. Со времён брака Ивана Третьего с византийской царевной Софией Палеолог Москва видит в себе единственное правоверное царство — Третий Рим.

Трудами Петра Великого Россия принимает европейскую форму и вновь наполняет её своим неповторимым, совершенно русским, содержанием, о чём неоспоримо свидетельствует плеяда великих поэтов, писателей, композиторов, живописцев восемнадцатого и особенно девятнадцатого и двадцатого веков. Этот западническо-самодержавный этап русской истории также отмечен мессианским сознанием. Самодержавие видело в себе охранителя европейских монархий, а славянофилы предчувствовали всемирную задачу, которую поставит перед Россией история.

В 1917 году наступает семидесятилетний советско-социалистический период, в котором русский бунт, русский нигилизм и русский идеализм пытались найти адекватную форму. И опять мы видим мессианскую цель — мировая революция, победа коммунизма во всём мире.

Нынешний этап, начавшийся крушением СССР я не берусь характеризовать, слишком мало времени прошло. Однако смею выразить надежду, что Россия приблизилась к рождению полноценной цивилизации. Наша история наполнена катастрофами, в которых я вижу поиск и муки рождения.