Пепел книжных страниц

Он по-прежнему в изумлении смотрел на нее, а Нина все думала: доктор Дорн сделал ей предложение, потому что действительно любит или чтобы… чтобы задействовать якобы присущий только ей дар связывать между собой литературные вселенные, переживать все новые и новые приключения, открывая все новые и новые двери?

Было над чем серьезно поразмыслить, но времени для этого не представилось, так как профессор Штык, визжа, кинулся на Георгия Георгиевича, молотя его кулаками.

— Ты… Гоша… Миша… Ты… убил Прошу! Да я тебя…

Георгий Георгиевич, хотя никакой он был не Георгий Георгиевич, а Михаил Данилович, смел профессора одним ударом в челюсть и, не без труда встав, произнес:

— Разоблачил-таки! Знал, что надо не ее убивать, а тебя, точнее, и ее, и тебя, но портал хренов не открывался.

Доктор Дорн вежливо добавил:

— Вы же сами говорите, что не мы выбираем книги, а они нас. И вас они решили не выбирать.

Библиограф, пройдя в коридор, сказал:

— Всем стоять. Я хоть и не вижу, но каждый шорох отлично слышу. Тут у меня спрятано автоматическое оружие. Ага, вот оно!

И появился с короткоствольным автоматом — и с широкой улыбкой на бородатом лице.

— Что, понимаете, что всех вас одной очередью порешить могу? А потом подпалю эту чертову книжную лавку, которая мне хуже горькой редьки надоела.

Доктор Дорн не менее вежливо заметил:

— Что вам это даст? Ровным счетом ничего! Да и вас найдут — вы будете первым подозреваемым в этом мире. Слепой, вы легко попадетесь…

Георгий Георгиевич (вернее, Михаил Данилович) захохотал так, что черные очки на его лице заходили ходуном:

— А я через портал уйду. В «Имя розы», где, и ты в этом прав, я знатно покуролесил. Ну, или в другой мир!

— Если портал для вас вообще откроется… — заметил доктор Дорн. — Сдается мне, что вы, Михаил Данилович, попав сюда тридцать лет назад, более никогда нигде не были, в том числе и в вашем обожаемом «Имени розы», а эту хламиду напялили, только лишь делая вид, что побывали в другом мире. Ваша беда в том, что книги решили вас больше не выбирать. Им убийцы не нужны!

Наставив на него автомат, Георгий Георгиевич сказал:

— Вот изрешечу тебя, будешь знать! Хотя нет, ты прав. Для меня не откроется — для нее откроется! Ниночка, идите сюда, деточка!

Доктор Дорн загородил Нину, яростно заявив:

— Вы оставите Нину Петровну в покое, иначе…

— Иначе что? — загрохотал библиограф-убийца. — Иначе ты превратишься в тыкву, недо-Чехов? Хотя нет, не в тыкву — в труп! Ниночка, деточка, идите сюда! Иначе расстреляю профессора Штыка! Потеря для нашего университета, как и для отечественной науки, скажем так, микроскопическая, но все равно вам его ведь жаль, так ведь?

Нине действительно было жаль побледневшего, трясущегося Бориса Егоровича, и она, выйдя из-за спины ее доктора Дорна, направилась к другому доктору Дорну.

Не ее.

Схватив ее за руку, Георгий Георгиевич, толкнув ее в спину автоматом, произнес:

— А теперь книжечку бери. Любую! И иди туда, за полку, будешь мне портал открывать. Он тебя любит, тебе уже два раза открылся. Наверняка и в третий тоже. И мы туда вместе втиснемся. Ты и я! Может, тогда и не убью тебя!

Нина, подталкиваемая библиографом, нарочно медлила в выборе книг, разбросанных по полу. Какую бы взять, чтобы там Георгию Георгиевичу, то есть доктору Дорну, жизнь медом не показалась?

Ее медлительность не ускользнула от Георгия Георгиевича, который заорал, явно теряя самообладание:

— Любую бери, говорю тебе!

— «Серая шейка»! — провозгласила Нина. И добавила: — Хорошо, что не «Винни-Пух» или «Колобок»!

Библиограф затрясся от смеха, на несколько мгновений потеряв бдительность, которых профессору Штыку, на которого он перестал обращать внимание, хватило, чтобы сбоку подбежать к нему и со всего размаху пихнуть в живот.

Библиограф, охнув, пролетел спиной назад — и с грохотом скатился с винтовой лестницы. Профессор Штык, подхватив автомат, осторожно спустился вниз и подал оттуда удовлетворительный комментарий:

— Хребет себе сломал. На этот раз сдох точно — вне всяких сомнений!

Нина ошеломленно замерла, держа в руках «Серую шейку», и услышала слабый голос Славика:

— Эй, ты, что ты со мной сделал? Я тебе сейчас покажу, старый человек!

Доктор Дорн ответил:

— Молодой человек, если не хотите снова впасть в нирвану, то опустите немедленно мою лодыжку, отпустите, кому говорю!

А с лестницы донесся ликующий голос профессора Штыка:

— Ниночка, король умер — да здравствует король! Та-а-ак, портал теперь мой, как и «Книжный ковчег». И знаешь почему? Потому что у меня в руках автомат! И Гоша, хотя он вовсе и не Гоша, мыслил верно: если для него и для меня портал не открывается, то откроешь его ты! И проведешь меня к моей Проше! Я там заодно и на молодого Гошу нападу, без его бороды и живота, но зато зрячего, и его убью! Та-а-ак…

Из кухни доносился крик доктора Дорна: