Пепел крестьянской Души

В Усть-Ишиме отряд появился на следующий день, ближе к вечеру. Несмотря на ранний час людей на улицах было мало. В основном это были престарелые жители и детвора. Миновав центр, и повернув в первом же переулке налево, отряд вскоре оказался в расположении воинских казарм, которые наполовину были пустыми. Услыхав команду спешиться, Василий с товарищами спрыгнули на землю и стали ждать дальнейших распоряжений. Осознание того, что они находятся не в таёжной глухомани, а в городе, и что им будут предоставлены вполне сносные армейские условия для проживания, немного успокаивало парней и притупляло их переживания о доме. На следующий день всех мобилизованных привели к присяге на верность Верховному правителю Российского государства, Верховному главнокомандующему Вооружёнными силами адмиралу Колчаку, распределили по воинским подразделениям и выдали огнестрельное оружие. А Степана ещё и назначили командиром отделения, в котором оказались все его бывшие сослуживцы. Поначалу Василия слегка зацепило решение белогвардейского начальника назначить Аверина главным над ним, но поразмыслив, он пришёл к выводу, что чем ниже должность, тем меньше спрос. А ещё он втайне надеялся, что долго служить Колчаку не будет и при первой же возможности сбежит домой. «Главное, чтобы условия для этого были подходящими и дорога потвёрже. Вот закончатся зимние морозы и снегопады, утрамбуется снег и рванём мы с Воронко отсюда не оглядываясь», – рассуждал Губин Василий.

Глава пятая

Почти сразу, после расквартирования по казармам, в воинском подразделении начались учения. Отвыкшие от команд и уставных отношений, военным делом новобранцы белой армии занимались с неохотой. Это злило ретивых начальников и вселяло в них недоверие к новому пополнению. Но постепенно между ними наладился контакт и стала повышаться воинская дисциплина. На первых порах в обязанности вновь созданного воинского подразделения входили комендантские функции. Конные патрули круглосуточно курсировали по городу и его окрестностям, охраняли гауптвахту и местную тюрьму, встречали и сопровождали больших воинских начальников, приезжающих с инспекторской проверкой в Усть-Ишим. Такая спокойная жизнь продолжалась почти два месяца; первая боевая тревога прозвучала только в конце февраля. Связана она была с обнаружением в районе деревни Малая Бича, до которой было вёрст пятьдесят, небольшого скопления красных партизан. По решению воинского начальника, конный отряд колчаковцев численностью в двести штыков, в поход выступил рано утром. Но боя в тот раз не получилось. Узнав от своих людей в городе о том, что утром в сторону Малой Бичи направится воинское подразделение белогвардейцев, партизаны запрягли в сани лошадей и не дожидаясь рассвета, покинули деревню. Прибыв в населённый пункт и не встретив сопротивления, офицеры и их подручные провели с местным населением воспитательную работу, мобилизовали несколько молодых парней в свою армию, забрали у зажиточных крестьян коней, тёплую одежду, самогон и рыбные деликатесы и на следующее утро, после бурной ночной пирушки, повели конный отряд в сторону Усть-Ишима.

Очередная боевая тревога прозвучала уже через три дня, после прибытия конного отряда в казармы. На этот раз причина её оказалась гораздо серьёзней, чем первая. Из Ставки Верховного командующего Вооружёнными силами Российского государства было получено телеграфное сообщение, что в 85 верстах в сторону Омска красные партизаны захватили волостное село Тевриз и установили свою, большевистскую, власть. В связи с этим конному дивизиону предписывалось немедленно выступить в сторону захваченного села и уничтожить врага до последнего бойца. О численности партизан и их вооружении информация была скудной, поэтому перед начальниками конного отряда белогвардейцев встал сложный вопрос, который решить необходимо было любыми способами и в короткий срок. Не теряя драгоценного времени, буквально через пару часов после получения приказа, весь состав конного дивизиона, за исключением комендантского взвода, покинул казармы и на рысях направился на восток.

Насколько серьёзным был этот поход, Василий понял по багровому лицу командира дивизиона. Всегда подтянутый, сдержанный и немногословный, на сей раз полковник Лобанов выглядел растерянным, раздражённым и не в меру, крикливым. «Неужели предстоит настоящее сражение с партизанами? Жаль, если так. Может статься, что и голову придётся сложить. А за что? За непонятную власть, которая воюет со своим народом! И что это за времена такие смутные настали? Неужели без крови людской нельзя никак обойтись? Почему же не могут договориться белые генералы и красные революционеры и мирным путём поделить между собой власть в России? Властвовали бы вместе потихоньку, сидя в петербуржских и московских кабинетах, а мы в это время делом бы занимались – детей рожали, хлеба взращивали, скотину разводили и эту власть кормили. Нет, им обязательно необходимо друг друга уничтожить! Но простой-то народ за что гибнет?!» – рассуждал он, сидя в седле на своём верном Воронко.