Пепел кровавой войны

— Вы з-з-задали три вопрос-с-са, — прошипела старуха на непорочном. — Кто я такая? Я стала ж-ж-живым богом, одной из веч-ч-чных жрецов Из-з-знач-ч-чальной Тьмы. Откуда я приш-ш-шла? Из вневременья, из божес-с-ственной без-з-здны. Как подобные вам сущ-щ-щества могуг з-з-заключить мир с наш-ш-шим легионом? Никак. Вы долж-ж-жны повиноватьс-с-ся. Вы долж-ж-жны служ-ж-жить нам и стать ж-ж-жертвами во имя той, что приближ-ж-жается, но ни одно дитя ваш-ш-шей обреч-ч-ченной расы не получ-ч-чит мира. Это с-с-слова правды. А теперь ос-с-свободи меня, как ты поклялас-с-сь.

— Ни хрена похожего! — Пурна отбросила попытки говорить на высоком непорочновском. — Даже если бы я и дала нерушимую клятву — а я ее не давала, она подразумевала бы свободу в обмен на ценные сведения, а не за какое-то дерьмо. Эта мистическая абракадабра устроила бы цепистов, но мы-то не цеписты, сестренка. Если хочешь, чтобы тебя отпустили, расскажи что-нибудь стоящее — например, сколько здесь скопилось ваших засранцев, в чем заключается ваш великий план и как ты летала на том дерьмовом чудище, которое мы недавно сбили.

Хотя Пурна уже испытала это однажды, она все равно оказалась не готова к залпу свирепых эмоций, обрушившемуся на ее разум. Это было охренеть как больно — и смрадно. Запах горящей плесени распер грудь так, что трудно было дышать, а огненные видения обожгли мозг. Кожа на голове будто спеклась от горячей волны, но это все было на заднем плане, а на переднем мелькали кошмарные видения.

Полет сквозь Изначальную Тьму и обнаженные звезды, горящие над Джекс-Тотом. Радостный трепет долгожданного освобождения и наслаждение охотой за смертной плотью. Следующие позади вассалы — и целый мир испуганной добычи впереди.

Священники Вороненой Цепи, калечащие дикорожденных младенцев. Жрецы Джекс-Тота, калечащие самих себя, чтобы умереть смертными и воскреснуть богами. Армии смертных, марширующие под кобальтовым небом. Огромные насекомые с человеческим обликом, роящиеся в своих гнездах, откладывая сонмы влажных яиц. Стойла из живой плоти, где рождаются и укрощаются кошмарные скакуны; пузырящиеся ямы со слизью, откуда выползают неповоротливые чудовища. Морские монстры, таких гигантских размеров, что прочие твари кажутся рядом с ними вшами. Легионы солдат в черной броне, извергнутых из утробы левиафанов и теперь штурмующих белые песчаные пляжи... пляжи Отеана. Колдуны-генералы, парящие над полем битвы, наблюдающие за ее ходом со спин летучих чудовищ и отдающие безмолвные приказы, которые тут же исполняются сражающимися внизу ордами. Шабаш над гулко бьющимся сердцем исполина, круг десяти, собирающих урожай с другого конца моря. Разошедшаяся под непорочновским дворцом земля, трещина, ведущая в Изначальную Тьму, что заглатывает плоть и сталь, камень и дерево, чтобы накормить раздувшуюся в бездне живую луну, чья сверкающая белизна примет идеальную форму лишь тогда, когда она прорвется в мир смертных. Ужас, который сжег бы мозг в сморщенное зерно, если бы Пурна созерцала его во всем кошмарном величии; но все же она не могла оторвать взгляд от поднимающегося к дневному свету, расправляющего кольца и...