Пепел кровавой войны

Он благополучно упал на землю по ту сторону массивной каменной двери, вернувшейся на прежнее место. Должно быть, цеписты уже поднялись по темной лестнице, потому что Марото увидел их силуэты на фоне освещенной двери где-то в верхней части похожего на пещерный зал помещения. Отдышавшись и привыкнув к полумраку, он осторожно просунул палец в дырку на парчовом жилете, коснулся ушибленного и оцарапанного живота и только тогда уверился, что действительно остался в живых, чтобы сражаться еще один день... или по меньшей мере еще несколько часов. Он сомневался, что тотанские монстры сумеют быстро прорваться в такие крепкие ворота, но, словно встревоженная курица-наседка, устремился к непорочному, закрывшему тайный проход:

— Узнав наш секрет, они теперь будут трудиться день и ночь, пока не откроют ворота.

— Мы сломаем механизм. — Едва удостоив его взглядом, непорочный начал подниматься по лестнице. — Эти ворота уже никогда не откроются, но мы должны молиться, чтобы они привлекли как можно больше врагов. Тотанцы почти прорвались в дюжине слабых мест и продолжают расшатывать нашу оборону.

Марото тяжело вздохнул, следуя за ним по скользким ступеням.

Не в первый раз за это сырое и неудачное утро он пожалел, что не сбежал накануне вместе с Бань. Самопожертвование всегда лучше выглядит в теории, чем на практике, и теперь, когда удалось пробиться к попавшим в западню непорочным, его ноги не просто замерзли — они почти отморожены. Он сделал красивый и важный жест, но теперь должен при первой же возможности смыться отсюда. Несомненно, Бань с радостью возьмет его в свою команду.

Конечно, с тех пор, как засранец Хортрэп забросил его на Джекс-Тот, Марото почти каждый день представлял, как снова встретится с Чхве и попробует начать все сначала, и почти каждую ночь в своих снах преуспевал в этом. Но как бы отчаянно он ни жаждал встречи с ней, эти мечты были так же неосуществимы, как и прочие глупые желания, плоды злоупотребления жуками, и даже шансы снова увидеть Бань были столь же слабыми. Звезда демонски велика, и, кроме того, все скоро закончится, очень даже скоро, что бы он ни пытался предпринять. Тотанцы уже приплыли сюда, вне всякого сомнения, в чревах тех самых левиафанов, которых он вместе с пиратами на Джекс-Тоте готовил к войне. Каждая из этих тварей способна вместить тысячу солдат, а он видел не один десяток чудовищ — так сколько же их может сейчас плавать у северного берега Отеана?

Но если Марото в чем и не знает себе равных, так это в умении спасать свою шкуру. И если бы положение в самом деле было безнадежным, инстинкт самосохранения не позволил бы ему оказаться здесь, разве не так? Само естество подтолкнуло бы его к трусливому выбору, и он оказался бы сейчас на корабле Бань и постарался весело провести последние дни, вместо того чтобы приближать смерть.

Должен найтись какой-то способ остановить это... По крайней мере, так он говорил себе, добравшись до первой из множества декоративных арок на лестнице внутренней стены Отеана, сдвоенной с внешней стеной Осеннего дворца, — следуя за непорочным, который вел его к руководившему обороной генералу.

Это место очень напоминало замок Диадемы — такая же массивная стена, коридоры, больше похожие на дороги, с неизменной лестницей в конце. С каждой ступенькой боль в ушибленном животе расцветала с новой силой, напоминая, что благодаря этим крутым подъемам командование непорочных находится на безопасном расстоянии от улиц, где шло сражение.

Они вышли навстречу зловещему рассвету над северной частью Осеннего дворца. Там на закрытой террасе собрались непорочновские офицеры. В низких облаках сверкнула молния; Марото посмотрел через парапет и понял, что все еще хуже, чем он предполагал. Внутреннюю стену Отеана словно окружило черное безбрежное море, и прилив продолжался. Нечеловеческая армия волна за волной билась в основание крепости и откатывалась назад, когда защитники обрушивали на нее потоки горящей нефти и лавины камней. Тотанцы растеклись по всему кварталу трущоб и дальше через большой пролом в низкой внешней стене, заполняя окрестные поля. В самой середине этой извивающейся черной раковины виднелось белое пятно знаменитого на всю Звезду храма Пентаклей, поэтому картина выглядела еще более устрашающе, как будто Изначальная Тьма просачивалась через Врата Отеана, чтобы захватить весь мир.

Выражаясь не столь поэтично, это ужасно напоминало предрешенный итог, но тут непорочновский провожатый подошел к генералу, и Марото, увидев старого лиса, не сдержал смешок:

— Тебе доверили это дело? Тогда я не удивлен, что стена вот-вот рухнет!

— Я тут ни при чем, все дело в никудышной непорочновской постройке.

Феннек отослал офицеров, махнув своей трубкой, улыбнулся так же широко, как Марото, и они обнялись под аккомпанемент дождя, барабанящего по многоярусной крыше. Дальше последовала томительная пауза, во время которой каждый убедился, что не получил кинжалом в спину, и они снова сжали друг друга в объятиях.