Пепел кровавой войны

Марото вытащил особенно крупного и кусачего паразита и бросил его в корзину из костяных волокон, когда три члена Ассамблеи вексов появились в конце мощенной жилами дороги и окликнули пленника. Это был недобрый знак, ведь обычно они просто вызывали его к себе по окончании работы. Но по-настоящему он забеспокоился, лишь когда понял по их жестам, что Бань и Ники Хюн, очищавшие верхние жабры левиафана, тоже должны подойти. В первый раз вожди тотанцев пожелали, чтобы товарищи Марото тоже пришли на их совещание, а сами пираты были только рады, что не получали прежде такого приказа.

— Чего они хотят, Бесполезный? — спросила Бань, когда Марото позвал женщин и они все вместе побрели по сухому доку навстречу троим тотанцам.

— Наверное, просто пришли поблагодарить вас за усердную работу, — ответил Марото, стараясь сохранять беззаботный вид, хотя сердце тревожно забилось.

Это уже было маленькое чудо, что старая мышца выдержала каторжный труд на армию монстров, явившуюся из-за пределов пространства и времени.

— Ну и дерьмо, — мрачно проговорила Ники Хюн. — Если бы ты накормил нас какой-нибудь другой песней, я бы, может, и поверила, но все мы прекрасно знаем, что это не тот случай. Сомневаюсь, что ты вообще знаком с усердной работой.

— О нет, он работает очень усердно, только в нерабочее время, — сказала Бань, награждая Марото увесистым и, как хотелось верить, не последним шлепком по заднице. — Ты ведь говорил, что они побывали в твоей голове, Бесполезный, да и сам заглядывал в их головы и в какой-то степени познакомился с этими тварями. У тебя нет ощущения, что они хотят сделать с нами что-то плохое?

— Пусть только попробуют, — сжала кулаки Ники Хюн. — Если кто-нибудь из них полезет в мои мозги, я взболтаю его собственные.

Смелые слова для женщины, которая была парализована страхом, когда Марото пришел освобождать ее, Бань и Донг Вона из ямы, куда их посадили после поимки. Но даже самого Марото, при его богатом жизненном опыте, необычность всего окружающего приводила в замешательство. То, что Ники Хюн немного привыкла к обстановке и начала нести чушь, хороший признак... до тех пор, пока она не наговорит слишком много и не тому, кому следует. Марото искренне надеялся, что, когда они подойдут к Раздутому, Пауковолосой и еще одной женщине, которую он прежде не видел, непорочные предоставят ему право разговаривать с тотанцами, а точнее, лебезить перед ними.

— Здр-р-равствуй! — неестественно заверещал толстый жрец.

Из-за морщин и жировых складок он походил на голема, слепленного из огромной кучи масленых лепешек. Видимо, эти лепешки положили на землю и оставили без присмотра, если судить по полчищам муравьев, облепивших его тело, словно живая тога. Марото и перепуганные не меньше его спутники подошли к тотанцам, которые стояли на влажных мостках, проходивших над доком и под козырьком из живой плоти, и Раздутый повторил:

— Здр-р-равствуй и пр-р-рощай!

Такое начало не сулило ничего хорошего.

— Вы славно служили нам! — прокричала пауковолосая драная карга, выглядевшая особенно зловеще в своем наряде из паутины. — Настало время наградить вас за послушание!

Как и у всех остальных членов Ассамблеи вексов, голосовые связки Пауковолосой еще не полностью восстановились после вечности, проведенной в бездне, где бессмертные жрецы могли общаться только мысленно. Марото был почти уверен, что Джекс-Тот исчез всего лишь — всего лишь! — на пять веков, но один из жрецов мимоходом упомянул о томительных тысячелетиях изгнания; и хрен с ним, не спорить же с безумными монстрами. Как бы долго это ни длилось, они вернулись в мир смертных, слушающих ушами, и постарались компенсировать грубость связок громкостью, с которой выкрикивали каждое свое дурацкое слово.

— Мы отпус-с-скаем вас-с-с!

— Вы сказали, что убьете меня последним, — сказал Марото, не обращая внимания на Бань и Ники Хюн, которые изумленно приподняли брови, впервые услышав об этом условии его соглашения с Ассамблеей вексов. Конечно, он мог что-то упустить, рассказывая о своем торге, но чего они, собственно, еще ожидали? — Таков был уговор!

— Пр-р-равильно! — заявил Раздутый, тараща лишенные ресниц глаза на Марото, пока вереница муравьев забиралась старцу в ноздрю. — Поэтому вы долж-ж-жны уплыть! С флотом цепис-с-стов!

— Пр-р-равильно! Чтобы рас-с-спространить благую вес-с-сть! — провыла облаченная в паутину женщина и вместе с толстым жрецом затряслась в приступе зловещего смеха, сопровождавшего почти все разговоры Марото с безумной Ассамблеей.