Пепел кровавой войны

Даже оторванная от пола, София удержала молот и так сильно пнула засранку, что сломала себе палец. Брызнули слезы, состояние «совсем хреново» сменилось состоянием «охренеть, как больно». София свирепо посмотрела на противницу и заметила, что челюсть, которую она едва не снесла, медленно возвращается на место, а струи дыма утончаются и пропадают. Пауки сшивали невероятно разинутый рот стежками из шелковой паутины, и по довольному виду чудовища с человеческим лицом София догадалась, что очутилась в полном дерьме. Очевидно, не стоило надеяться на легкую смерть, иначе одержимая демоном вслед за рукой давно бы сломала ей шею.

— Эх, была не была!

Пурна и однорукий непорочный подскочили с разных сторон и рубанули по животу жрицы короткими клинками. Будь на ее месте обычный человек, у него бы самым жутким образом вывалились кишки, но древний демон в теле смертной лишь на мгновение отвлекся на новых противников. Жрица продолжала сжимать ту руку, в которой София держала молот, а другую отпустила и отмахнулась сначала от Пурны, а потом от Гын Джу… А это, конечно же, был он — пройдя с мальчишкой через пол-Звезды, София где угодно узнала бы вопль, с которым он шлепнулся в затхлую лужу.

Убрав с пути других смертных, жрица посмотрела на Софию со злорадным удовлетворением, заново пришитая уродливая челюсть дрогнула и раздвинулась, чтобы отхватить первый кусок…

Жуткий рев, словно бритва, прорезал влажный воздух, и у любого смертного на Звезде от него похолодела бы кровь, но Софии он, наоборот, согрел душу, а ее искусанное тараканами лицо скривилось в злобной усмешке, когда из бреши в тяжелом животе тотанки высунулась голова Мордолиза. Одержимая жрица вцепилась когтями свободной руки в его покрытую слизью шкуру, но, прежде чем она смогла отбросить Софию и помочь себе другой рукой, он угрем выскользнул из живота ведьмы и вонзил клыки ей в горло. Хрустнули кости, и София упала. Но звук — ох, какой это был чудесный звук! Как та симфония, которой Канг Хо мучил их всех однажды вечером в Мелечеше, — сотни не в лад звучавших инструментов каким-то образом создали в темном зале атмосферу чистых эмоций. И каких эмоций!

К тому моменту, когда София выбралась из жидкой грязи, утирая с глаз теплую слизь, представление закончилось, выпотрошенная жрица исчезла из тронного зала, но прекрасная соната все еще звучала в ушах Софии. Мордолиз помог хозяйке, слизнув шершавым языком оставшуюся кровь с ее лица, и мгновенно забылись все прошлые обиды. София ухватилась за его липкую шкуру и задрожала от облегчения. Ведь ее пес выжил в передрягах, каких она не пожелала бы даже демону.

— Круто!

Пурна зашлепала к ней по грязи с одной стороны, Гын Джу — с другой. Теперь, получив возможность присмотреться, София обнаружила, что волосы угракарийки поседели точно так же, как шевелюра непорочного и шерсть подозрительно знакомой собачонки, которую Пурна держала под мышкой. Принц тявкнул на Мордолиза, Мордик залаял в ответ и завилял хвостом, а София задалась вопросом, что за хрень, во имя всех ложных богов, здесь происходит. Она же прекрасно помнила, как маленький демон растаял в воздухе, после того как спас жизнь Пурне, раненной в битве у Языка Жаворонка.

— Не беспокойтесь, София, я видела, куда она побежала!

— Что?

«Кажется, это и так понятно», — подумала София.

— Мы втроем победили гребаную живую богиню! — Из уст Пурны это прозвучало как самая очевидная в мире вещь. Она одновременно пыталась выговориться и отдышаться и поэтому пришепетывала своим демонским языком. — Так перепугали эту мразь, что она убежала без оглядки, можете не сомневаться.

— А я все-таки сомневаюсь, — заявил Гын Джу, выглядевший таким же разбитым, какой чувствовала себя и София. — Но у нас есть более важные проблемы. Мы все освободились, и теперь София с Хортрэпом могут… могут…

Гын Джу запнулся, уставившись за спину Софии, и она, приготовившись к самому худшему, повернулась, чтобы узнать, какой еще ад обрушился на них. Но это оказалось не совсем то, чего она ожидала. Солдаты в колючих доспехах, готовившиеся напасть, пока София сражалась со жрицей, теперь жались к краям тронного зала. Нет, то, что заставило Гын Джу замереть с раскрытым ртом, было, безусловно, ужасно, но после такого кошмарного дня София могла это пережить.

Внимание мальчишки привлек к себе старина Хортрэп. Хватальщик сидел на корточках в теплой грязи над тотанцем, которого София обездвижила зачарованной костью, и ел его живьем. Он уже умял большую часть руки, его запавшие щеки покраснели от крови, в глазах отражался пульсирующий желтый свет, исходивший из Врат в дальнем конце тронного зала.

— А что такого? — спросил он, вытирая кровь, капавшую с сальных губ. — Это единственный способ убить его окончательно.

— Драть-передрать! — София потерла искусанные тараканами виски. — Тогда следи внимательно за тем, что слопал. Одна ведьма только что на своей шкуре испытала, как опасно проглатывать того, кто не смирился с поражением.