Пепел кровавой войны

— Чтобы ослабить мембрану между мирами и таким образом облегчить нам проход к цели, — с растущим раздражением объяснил Хортрэп. — Когда они прорываются сюда… возникает, выражаясь простыми словами, остаточная податливость реальности, которую мы обратим себе на пользу.

— То есть тебе на пользу, — уточнила Пурна, еще крепче прижимая к груди Принца, когда все детали замысла встали на свои места и открыли ей правду, как надлежащее сочетание компонентов открывает демонам дорогу из Изначальной Тьмы. — Никто не обязан был передавать тебе своего демона, я права? Даже если бы они оставили демонов себе, ты все равно смог бы провести нас сквозь это слабое место, или как ты его называешь?

— Ох уж эти угракарийцы и их сверхъестественная интуиция! — восхитился Хортрэп. — Из тебя вышла бы куда лучшая ученица, чем из твоей подружки… Не подумай, что это предложение. Я пришел к выводу, что от учеников больше неприятностей, чем пользы. Даешь им, даешь…

— Ты обманул нас, чтобы сделать соучастниками твоих преступлений, — сказала Лучшая.

— Я не нанимался объяснять каждому все подробности, которые влетают в одно ухо и тут же вылетают из другого, — ответил Хортрэп. — Я просто назвал цену, за которую могу переправить вас, куда захотите, и вы эту цену приняли. Никакого обмана, никаких преступлений.

— Ты монстр и колдун, — заявил Гын Джу, тоже понемногу закипая. — И, как уже отметила Лучшая, прячешься за своими колдовскими враками, вместо того чтобы говорить прямо и честно. Почему мы передали тебе вызванных демонов, если этого не требовалось?

— Потому что эти маленькие говнюки научились узнавать меня! — взорвался Хортрэп, но вспышка гнева быстро сменилась мрачной задумчивостью. Он хмуро посмотрел на расколотый череп, на капли серого воска и расплавленный кусок металла в центре пентаграммы. — Я съел столько демонов, что стал, вероятно, слишком известен, и теперь все трудней выманить их… Это нелегкое дело — заниматься нечистым колдовством без помощи нечистой силы, но, похоже, на этот раз все получилось, так что надежда остается. Когда мы найдем Марото, понадобится еще один переход, и я, конечно, не откажу вам в любезности, если вы в свою очередь поможете пополнить мои запасы…

Принц гавкнул, затем прозвенели тетивы арбалетов, с полдюжины болтов помчались к Пурне… и продолжили полет. Они должны были поразить Хортрэпа, но, пролетая над пентаграммой, попали в плен к той самой вязкой медлительности, что в ходе первого ритуала заставила повиснуть в воздухе бронзовую пирамидку. Они задрожали, а Хортрэп поднес к лицу руку, прикрыл ею губы и прошептал что-то такое, от чего у Пурны закололо в ушах, а волосы встали дыбом. Болты замерли, а затем упали… И падали все глубже, ведь не было пола, чтобы остановить их полет.

— Это сигнал для нас! — Хортрэп взял Лучшую под локоть и прыгнул через границу пентаграммы, сжимая под мышкой колдовской столб.

Когда Лучшая падала в бездну, Пурна ухватилась за рог ее шлема, а Принц повернул морду туда, где эйвиндцы уже врывались в церковь. Когда же Изначальная Тьма затянула Пурну, та почувствовала, как Гын Джу ухватился за нее свободной рукой… то есть единственной рукой, а ведь если бы Хортрэп не отобрал у него обманом демона, непорочный мог бы пожелать, чтобы у него снова стало две руки. Это было последнее, о чем Пурна подумала перед тем, как врезалась в скользкую, теплую, колеблющуюся реку…

Скала. Вершина скалы. Ветер ударил Пурне в лицо, и она непременно упала бы, если бы не держалась за рог на шлеме Лучшей, которая продолжала двигаться вперед. Затем появился Гын Джу, и его добавочный вес повалил всех троих на землю. Хорошо еще, что не ниже. Обрыв мелькнул всего в двух-трех ярдах от Пурны, спасибо за это решительной поступи Лучшей. Никто не пытался сразу же встать. Каменистая почва поплыла перед глазами, но затем рядом с Пурной появились маслянисто блестящие ноги Хортрэпа, в которых отражалось заходящее солнце.

— Нужно еще поработать над приземлением, — проворчал он, — но с местом мы не ошиблись. Теперь посмотрим, где бродит Могучий Марото… Кто из вас будет паинькой и возьмется за другой конец этой зачарованной коряги?

Возможно, дело было в Принце, облизывающем Пурну ее бывшим языком, но она справилась с трепетом перед Изначальной Тьмой раньше остальных. Какова бы ни была причина, угракарийка поднялась на ноги и отряхнулась еще до того, как Лучшая и Гын Джу успели хотя бы сесть. Была не самая приятная часть вечера, но Пурна прекрасно помнила, что в Черной Моли стояла глубокая ночь; здесь же солнце еще только опускалось к далекому горизонту. Какая-то магия или они плыли в Изначальной Тьме почти сутки?