Пепел кровавой войны

Хёри привела под уздцы Шаграта и Териона. С тех пор как Чи Хён заслужила уважение Шаграта, он пронес ее через множество битв. Сестры назвали своих скакунов ужасными панголинами, хотя сходства было не больше, чем у монстров, скачущих сейчас к храму, с лошадьми. Шаграт обнюхал Чи Хён, она погладила черную чешуйчатую голову, затем поставила ногу в стремя и вскочила в седло. Пока она поправляла древко знамени в бандольере, подоспела первая дюжина кобальтовых всадников; они спустились по ступенькам и понеслись галопом вперед, чтобы перехватить атакующих монстров с нефритовыми глазами. Прежде чем Хёри успела возразить, Чи Хён поскакала за ними, вовсе не собираясь врезаться в задние ряды тотанцев. Ей просто очень хотелось, чтобы непорочные на стенах города увидели развевающийся кобальтовый флаг и поняли: спасение пришло из тех самых Врат, куда они однажды ее загнали.

Тотанцы уже сообразили, что угодили в западню, и весь их арьергард развернулся к храму Пентаклей, но пешим солдатам предстояло немало пройти до него по вязкой земле. Однако скакуны без всадников двигались намного быстрей. Дико верещавшие табуны этих существ выскочили галопом из проходов, которые открыли для них пехотинцы. Монстров оказалось больше, чем ожидала Чи Хён, но это лишь означало, что ее кавалерии придется защищать храм вдвое упорней, пока вся армия кобальтовых не пройдет через Врата. Чи Хён протрубила в рог, который вырезала сама взамен утерянного во второй битве у Языка Жаворонка. Тот трофей утащила с собой тварь более огромная и жуткая, чем даже рогатые волки, – и теперь Чи Хён не терпелось показать обновку Чхве и спеть ей свою песню, после того как она освободит верного капитана и остальных кобальтовых из непорочновского плена.

Молнии раскололи дождливое небо над Отеаном, а внизу, на земле, начался настоящий ад, когда первые кобальтовые схлестнулись со своими остроногими противниками. Эти твари не обращали внимания на скакунов, стараясь укусить вертикально раскрывающейся пастью всадников, и небезуспешно. На флангах у Чи Хён пока было чисто, но спереди навстречу несся здоровенный монстр. Горящие глаза смотрели прямо на нее, челюсти широко разошлись, и Чи Хён наклонила копье… но пустить его в ход не пришлось.

Шаграт предупреждающе фыркнул, и она ухватилась за луку седла, а скакун поднялся на дыбы, скользя на задних ногах по влажной земле. Когда тотанский монстр подскочил, панголин лягнул его в раскрытую пасть, едва не оторвав чудищу голову. Но не успела Чи Хён похвалить своего скакуна, как налетело еще трое противников.

Она похлопала по чешуе Шаграта, но тот, как всегда, опередил ее команду, остановился так быстро, как только позволяла грязь под ногами, и повернул назад. Его толстый хвост был в два раза длинней туловища и обычно без всякого изящества волочился по земле, но в бою выстреливал со скоростью хлыста, а чешуйки резали врага, словно зубья пилы. Он сбил с ног двух перепуганных монстров, а Чи Хён воткнула копье прямо в голодную глотку третьему. Как только враг повалился на землю, Шаграт оглянулся проверить, все ли в порядке с его хозяйкой, вытянул нелепый длинный язык и слизнул брызги крови с ее лица. Чи Хён кормила его так же старательно, как и Мохнокрылку, но Шаграту требовалась не столь эфемерная пища.

И тут к ним устремились новые монстры. Шаграт втянул язык и рванулся было навстречу вражескому табуну, но Чи Хён развернула его в сторону храма. Кобальтовые быстро проходили через Врата, все пятьсот кавалеристов уже спустились по лестнице, а первые боевые машины начали разворачиваться у стены храма. Но пехота, когда очередь дошла до нее, двигалась адски медленно. Только опыт и смекалка помогли Чи Хён и ее капитанам понять, что тотанцы еще долго будут оставаться на безопасном расстоянии, так что вся армия успеет занять позиции и не придется сдерживать врага с фронта. В тот момент, когда Чи Хён оглядывалась, чтобы убедиться, что никто не погнался за ней, молния ударила в крышу Осеннего дворца, и под аккомпанемент грозовых раскатов длинная лента внутренней стены просела и обрушилась.

Чи Хён опечалила эта картина – дворец был символом величия не только Отеана, но и всех Непорочных островов. Однако в глубине души она чувствовала недостойное злорадство при мысли, что императрице непременно скоро доложат о случившемся. Чи Хён представила себе ярость на изможденном лице этой женщины, бессильной свидетельницы гибели всего, что ей дорого… А затем смущение и стыд, когда она получит весть о том, что защищать страну явились те самые сестры Бонг, которых она сама изгнала с родины.

Чи Хён продолжала усмехаться, когда поле боя осветила новая вспышка, и чувство удовлетворения исчезло так же быстро, как рухнула стена Осеннего дворца. На кобальтовых надвигалась еще одна армия с сотнями похожих на лошадей страшилищ, скакавших в авангарде, и огромных неповоротливых монстров, ковылявших в гуще тотанской пехоты. Они снова превратились в расплывчатое пятно, как только молния погасла, а дождь припустил еще сильнее.