Пепел на твоих губах

Сначала она хотела защитить себя, потом защитить Андрея, а теперь оказывается ей надо защищать снова себя, но уже от друга Андрея, который решил покозырять перед ней своей должностью и, похоже, даже надавить для того, чтобы как-то повлиять на их с Андреем отношения. Какие отношения? Этот беспорядочный хаос между: ненавижу, спаси меня, как ты прекрасен, уйди с глаз долой и трахни меня ещё раз?

Хуже всего в этой не радужной и абсурдной картине было то, что все те обвинения, которые Вика навешала ранее на себя — что портит жизнь всем её окружающим мужчинам — теперь подтверждались и этим следователем, и неприятностями в которые попал Андрей. Ей без труда вдруг представилось, как Андрей крушит что-то в гневе, как он разносил свою квартиру, и как полицейские прибывшие разбираться с вандалом отхватывают по лицу. После этого конечно же Андрея скорей всего скрутили и увезли в отделение, где его освобождением и отмазыванием занялся этот Разумов, оказавшийся его другом. А теперь он решил устроить разборки с Викой?

— Андрею предъявлены обвинения?

— Нет. В этот раз.

— У меня к нему нет претензий. Я не понимаю, о чём наш разговор.

— У меня есть претензии к вам, Виктория, — выдал Разумов, — и настоятельная просьба.

— Даже боюсь представить…

— Оставьте его в покое.

— Что?

— То, что вы услышали. Оставьте Ветрова в покое, — Разумов сложил руки на столе перед собой, — я не могу заставить вас переехать или что-то подобное. Но раз уж вы оказались его ближайшей соседкой, то уменьшите с ним контакты до минимума. Желательно до вежливых приветствий в подъезде или, в крайнем случае, при наступлении форс-мажорных обстоятельств. Пожара, например.

Вике ужасно захотелось встать и выйти. Или может быть поставить ещё одному полицейскому синяк под глазом.

— С чего вы вообще решили, что я как-то нарушаю его покой?

— С того, что с момента вашего заселения уже несколько происшествий оказались с вашим участием. Затем они по цепочке начинают вызывать новые, и снова вы мелькаете на горизонте.

— Да что вы несёте? — Вика вскипела внутри. Откуда он может знать хоть какие-то подробности из их с Андреем «контактов».

— Я очень, — Разумов придвинулся ближе, — очень хороший дознаватель. Я всегда докапываюсь до сути вещей. Даже, если эти вещи являются личными делами моего друга. Потому что только так я могу по-настоящему защищать его.

— От чего его нужно защищать? Он выглядит вполне способным не только защитить себя самого, но и других людей. Не он ли выбрал это своей профессиональной деятельностью?

— Вы о его профессиональной деятельности знаете чуть больше, чем ничего. Поэтому не делайте выводов. Если я прошу вас оставить Андрея, то на это есть веские причины. И я рекомендую вас прислушаться к этому доброму совету. К моей просьбе.

— Это больше похоже на угрозу.

— К угрозе я не переходил ещё и надеюсь, это не понадобится, — он снова сел в расслабленную позу, — надеюсь на ваше, Виктория, благоразумие.

Вика резко встала, стул громко скрипнул ножками по полу.

— Я не собираюсь выполнять ваши «просьбы», особенно высказанные таким образом. Мне с вами говорить не о чем, и если у меня с Андреем будут проблемы, то мы решим это между собой. Без посредников и так называемых «друзей».

Она развернулась и решительно направилась к выходу, Разумов тоже резко встал и в последний момент положил руку на дверь, блокируя её.

— Жизнь Андрея было очень сложно вернуть. На это ушло много месяцев и сил людей к нему неравнодушных. Вы же, Вика, сами того не понимая, разрушаете это хрупкое равновесие.

— Я ничего не разрушаю! — Вика дернула ручку двери, но следователь не дал ей и шелохнуться.

— Вместо того, чтобы готовиться к соревнованиям, от которых зависит его карьера, он оказывается в больнице с травмами. Вместо того, чтобы восстанавливаться дома, он полуголый среди ночи разносит строительную площадку, получает новые травмы и нападает на полицейского, вызванного сторожем. И всё это исключительно после контактов с вами, Виктория Скворцова.

Вика взметнула на него яростный взгляд. Лицо Разумова было так близко, что она могла разглядеть его во всех подробностях. Особенно неподдельные эмоции.

— Я не совершала ничего такого, что стоило бы угроз с вашей стороны, следователь Разумов. Друг вы ему или нет.

— Что будет дальше? Он не выйдет на работу? Или выйдет и на очередном пожаре его накроет приступ? — каждое новое слово, как пощечина по лицу Вики, — поставит под угрозу жизнь других людей? Или свою?

— Пустите меня!

— Вы готовы отвечать за его жизнь?

— Откройте дверь!

— Вы готовы взять на себя ответственность? За разрушение того, что не вами было построено? За уничтожение Андрея?

— Я. Ничего. Такого. Не делаю!

— Вы не знаете, через что он прошёл. Вы даже представить себе не сможете, чего ему стоило его возвращение к жизни. Каких потерь! И следующая потеря может стать для него последней. Вы это сможете уяснить?

— Пустите, — Вика не выдерживала этого прессинга. Что он от неё хочет, что он у неё просит? Как такое вообще можно просить другого человека?