Пепел над пропастью. Феномен Концентрационного мира нацистской Германии и его отражение в социокультурном пространстве Европы середины – второй половины ХХ столетия

Почти одновременно с работой О. Когона (в 1946 году) увидела свет работа «Психолог в концлагере»[28] психиатра Виктора Франкла, бывшего заключенного лагерей Освенцим, Кауферинг III, Терезиенштадт и Тюркхайм (один из лагерей, входивших в комплекс Дахау). До войны Франкл специализировался на лечении депрессий и самоубийств в Венском университете, организовав в 1930 году специальную программу для студентов. Затем он открыл свою собственную практику, но после Аншлюса в 1938 году ему, как еврею, было запрещено лечить пациентов-неевреев. Он стал директором психиатрической клиники, где, рискуя жизнью, ставил ложные диагнозы, чтобы защитить пациентов от эвтаназии. В 1939 году он вместо эмиграции в США предпочел остаться в Австрии со своими родителями, и три года спустя Франкл, его родители и жена Тилли были отправлены в концлагерь Терезиенштадт. Отец Франкла умер в концлагере, мать погибла в газовой камере Освенцима, жена умерла в Берген-Бельзене незадолго до освобождения лагеря. В Тюркхайме Франкл начал тайно помогать заключенным, решившимся на самоубийство, – позднее он подчеркивал, что самым главным было научить отчаявшихся людей, что на самом деле не имеет значения, чего они ждут от жизни, – гораздо важнее то, что жизнь ожидает от них.

После освобождения Франкл вернулся в Вену, и на следующий год в течение девяти дней он надиктовал одну из самых известных своих книг. Если Б. Беттельгейм описывал свой лагерный опыт с точки зрения психолога, то В. Франкл – с точки зрения психиатра (в лагере он работал психиатром в больнице). В. Франкл в своей работе подчеркивает и описывает возможность сохранения и обретения смысла жизни даже в лагере. Данная работа стала фундаментом целого направления в психиатрии под названием «экзистенциальная терапия» и является сегодня одной из наиболее известных и читаемых работ о проблематике Концентрационного мира.

В 1947 году небольшим тиражом была издана книга бывшего заключенного Освенцима, итальянского поэта, эссеиста и прозаика Примо Леви «Человек ли это?»[29], ставшая одной из наиболее важных попыток осмысления феномена Концентрационного мира. В 1958 году работа П. Леви выдержала еще одно издание и была переведена на три европейских языка, среди которых был и немецкий. Значение этой работы в том, что именно в ней в общественное сознание Европы была введена проблематика Холокоста и вместе с этим было поставлено несколько вопросов о самой возможности существования лагерей массового уничтожения, о природе и психологии тех, кто осуществлял убийства. Впервые именно у П. Леви была сделана попытка отрефлексировать все характерные детали лагерной жизни: прибытие, размещение, работу, прием пищи, голод, внутреннее сопротивление. Эта работа открыла целую серию текстов П. Леви (книг, статей, интервью), в которых в последующие годы он продолжал рассматривать отдельные аспекты бытия Концентрационного мира.

В том же 1947 году почти одновременно с книгой П. Леви увидела свет работа бывшего узника Бухенвальда, Гандерсхайма и Дахау Робера Антельма «Род человеческий»[30] (издана в Германии спустя два года). Место этой книги в интеллектуальном пространстве послевоенной Европы было очень значительно. «Одними она воспринимается как знак смерти литературы, – писал С. Фокин, – тогда как другие видят в ней симптом зарождения новой словесности»[31]. Р. Антельм намного опередил Х. Арендт, З. Баумана и Д. Агамбена, когда утверждал, что концентрационный лагерь есть естественное продолжение существовавшего прежде порядка вещей, то есть эксплуатация человека человеком, на которой держится цивилизация, была всего лишь развита и усовершенствована в лагерях, но не является их исключительным изобретением. Лагерь есть всего лишь гипертрофированное, уродливое отражение повседневности.