Пепел наших костров

Старый проверенный метод послевоенной Германии, план Маршалла, против которого даже прожженный либерал Гарин не имел никаких возражений.

Не стал он возражать и против указа, который запрещал гражданам иметь в личной собственности золото и использовать его в обменных операциях. Указ требовал сдать золото государству в обмен на деньги, которые будут заморожены на специальных счетах до нормализации обстановки. Правда Гарин сразу сказал:

– Мирное население сдаст свои сережки и кольца, а криминал оставит золото при себе. И спрячет его так, что даже будущие археологи не найдут.

Впрочем, он считал, что если удастся хотя бы частично изъять золото из торгового оборота – это уже хорошо. Тогда криминальные авторитеты, добывшие золото грабежом, и чиновники, получавшие золотом взятки, не смогут стать новыми хозяевами жизни.

Но идиллия согласия в «революционном» правительстве была нарушена, как только речь зашла о разоружении отрядов самообороны. Казаков предлагал расстреливать за незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия, а за холодное оружие давать срок, да такой, что мало не покажется. А Гарин гнул свою линию:

– С оружием будет то же самое. Мирные люди сдадут, а бандиты как ходили с пушками, так и будут ходить. Надеюсь, не надо объяснять, кто при этом окажется страдающей стороной.

А поскольку силовики настаивали на своем, Тимур привел главный аргумент, который заготовил еще во время переговоров с майором Филатовым:

– На следующий день после выхода такого указа мы получим новое восстание, которое будет покруче предыдущего. И если у меня еще будет выход – перейти на сторону восставших, то вам этот финт во второй раз не удастся.

Майор Филатов, успевший за неделю превратиться в полковника, тут же задал логичный вопрос:

– И что ты предлагаешь? Пусть все ходят вооруженные до зубов и стреляют друг в друга почем зря? Я лично не вижу, чем отряды самообороны радикально отличаются от банд.

– Я предлагаю исходить из того, что у бандитов оружие все равно было, есть и будет, а мирному населению надо как-то от них защищаться. И если милиция и армия не в состоянии справиться с бандами, то надо узаконить отряды самообороны.

Обсуждение закончилось вничью. Гарин никого не убедил, но все поняли, что он прав как минимум в одном: стоит запретить ношение оружия и объявить вне закона отряды самообороны – и тотчас же начнется новый бунт, результат которого нетрудно предсказать. Революция остановилась на полпути только потому, что в правительство вошел Гарин. В следующий раз она непременно будет доведена до конца.

Никакого решения по этому вопросу так и не было принято, и Казаков начал понимать, в какую ловушку он сам себя загнал.

Еще яснее это стало после того, как Гарин сам, ни с кем не советуясь, издал «закон о гомстедах» – постановление правительства, которое разрешало всем желающим брать свободную землю под дачи, огороды и фермы: по десять соток на человека в 25-километровой зоне, а за ее пределами – без всяких ограничений.

Столько, сколько удастся обработать.

Казаков вызвал Гарина на ковер и пригрозил ему отставкой с последующим арестом за превышение власти. Но Гарин только покачал головой и предложил:

– Попробуйте. Давайте прямо сейчас.

У Казакова было большое желание именно так и поступить, но он только что получил известие о том, что начался массовый исход из города. Поскольку еды в результате революции не прибавилось, а убавилось из-за повального разграбления магазинов и продуктовых баз, голод в Москве сделался всеобщим. И на этом фоне за подписью Гарина вышло постановление о бесплатной раздаче земли.

Нетрудно представить, какую реакцию у голодных людей могла вызвать отмена этого постановления или хотя бы снятие с должности самого Гарина.

И Казаков решил немного подождать. Потерпеть, пока люди не наедятся. Сытые всегда менее склонны к бунтам и революциям.

В том, что они-таки наедятся, Казаков нисколько не сомневался. Гарин с самого начала говорил, что единственный способ накормить город – это раздать землю горожанам. И он был прав. Разговоры о том, что спасти город от голода могут только военизированные аграрные предприятия со строгой дисциплиной и четким планом работ, оказались чушью. Прежний премьер, либерал советского разлива, попался на удочку мифа об эффективности плановой экономики в чрезвычайной ситуации. Мол, сначала жесткими мерами ликвидируем продовольственный кризис и устраним угрозу краха инфраструктуры, а потом уже будем восстанавливать рынок.

В результате рынок теперь приходится восстанавливать с нуля. Но большой беды нет. Это как НЭП после военного коммунизма. Рынок восстановится и даже очень быстро – и вся слава достанется Гарину, который излагал разумные идеи с самого начала и оказался поднят на вершину власти на волне журналистского успеха и «дачного бунта».