Пепел. Наследие 2

– Растяпа! Мои пташки себе такого не позволяют! – громким шепотом причитает она. – Приведи себя в порядок и убери этот мусор, – она склоняется ко мне ближе и шипит как змея. – Я уничтожу твою карьеру.

Она исчезает, а я на автомате сажусь на крыльцо и быстро собираю проклятые закуски. Руки трясутся, но Дон приходит мне на помощь.

– Не нужно плакать из-за карьеры, – с улыбкой говорит он.

Прикасаюсь пальцами к щеке, и правда слезы. Вытираю их, выпрямляюсь и бросаю взгляд на помост, где только что стояли Мишель и Майкл. Их там уже нет. Они находятся в отдалении и разговаривают с отцом Мишель. Сука Мишель. Ненавижу её! Незнакомец выныривает и встаёт рядом. Он так же зол. В моих мыслях Мишель страдает, а в мыслях незнакомца, она уже трижды выпотрошена.

На помосте стоит папа, и я слышу, как он соглашается вступить в Коалицию. Ухожу в особняк и, оказавшись на кухне, оставляю поднос. Я не могу вернуться назад. Незнакомец жаждет крови. Он так зол, что боюсь, если увижу Мишель или Майкла в ближайшее время, то покалечу их. А этого делать нельзя. Незнакомец утверждает, что можно.

Покидаю кухню и иду в противоположную сторону от крыльца, где уронила поднос. Ещё одна дверь. Другой выход на улицу. Не знаю где и когда, но я потеряла Дона.

На улице темно, нет великолепия, лампочек и кучи людей. У высокой скамьи стоит долговязый парень с ярко-рыжей шевелюрой, в его руках сигарета. Он затягивается и, выпуская облако дыма, спрашивает:

– Отлыниваешь от работы?

– Видимо, так, – отвечаю я и спускаюсь по ступеням.

Перед глазами маячит поцелуй Майкла и Мишель.

Больно. Даже если всё это нужно для плана мистера Хантера и папы… мне всё равно больно. Если Майкл знал об этом, то его слова о доме, рубашках и подобных вещах, словно насмешка надо мной. Мог предупредить, хоть как-то подготовить меня.

– А я скрываюсь от родителей. Они там, на празднике.

Вздрагиваю. Я забыла, что не одна тут. Бросаю на парня раздражённый взгляд, ничего не отвечаю, и он спрашивает, кивая на сигарету:

– Будешь?

– Давай, – тут же отвечаю я.

Парень подаёт мне сигарету, которую только что курил. Беру её в руку и смотрю как на нечто незнакомое. Но я пару раз курила. Точнее пыталась. Некоторым это помогает справиться со стрессом. А сейчас у меня определённо именно он.

– Я – Оливер.

– Джил, – представляюсь я и возвращаю так и не тронутую сигарету владельцу.

Он принимает её и затягивается. Сажусь на скамейку, он опускается рядом.

– Если мегера увидит, что ты отлыниваешь, то тебе не поздоровится.

– Она уже видела, – с печальной улыбкой отвечаю я.

Какое-то время я просто сижу на скамейке и, не видя ничего, смотрю перед собой. Мои мысли возвращаются к заявлению Мишель. Это ведь ложь. Но она намекала мне на то, что между ней и Майклом что-то было. Следовало спросить у него. Но уже поздно. Я уверена, что она солгала. Но какая-то часть разума говорит, что это может быть и правда. От следующей догадки у меня в жилах замерзает кровь. А что, если у них что-то было, и Мишель забеременела? Это ведь возможно. Вот чёрт!

Поднимаюсь со скамейки и иду в здание. В холле уже полно народу. Я пропустила, как папа и мистер Хантер продали наши города Коалиции. Возле меня возникает папа и говорит:

– Иди в коридор, противоположный от кухни. Я скоро приду.

Он исчезает так же быстро, как появился до этого. Как можно незаметней прохожу по холлу и, оказавшись в нужном коридоре, останавливаюсь. Жду не больше минуты, как тут появляется папа. Он обнимает меня, я отвечаю тем же. Глубоко вдыхаю родной запах и зажмуриваю глаза.

– Как ты? – спрашивает он.

– Всё хорошо, – отвечаю я.

– Идём.

– Куда?

– Под зданием цитадель Коалиции. Именно там кабинет, откуда Пабло может запустить ракеты по нашим городам, там же пульт, с которого он может обратиться в любой город. Нам нужно всё там уничтожить. Всё, кроме пульта.

Мы бежим по коридору на улицу. Пробегаем пустующую от гостей часть парка. Несемся мимо деревьев и кустарников. Оказавшись перед огромной статуей, останавливаемся. Поднимаю голову вверх и тут же отступаю назад.

Статуя огромная, но с парадного входа в особняк её невозможно рассмотреть. Это женщина, она облачена в длинные одежды. За спиной распахнуты крылья, а на лице написана скорбь. Она такая грустная, что я начинаю испытывать жалость к камню. Скульптор, что создал её, – гений.

– Чего мы ждём? – спрашиваю я у папы.

– Майкла.

– Для чего?

– Он принесет ключ, – папа подступает ко мне и спрашивает. – Что с твоими глазами? Когда ты пришла в себя? Как себя чувствуешь? Почему здесь?

– Давай обсудим это, когда выберемся?

– Хорошо, – папа снова обнимает меня и глухо говорит мне в волосы. – Я так испугался за тебя. До конца жизни будешь сидеть дома и не выйдешь даже на крыльцо.

Для него я всегда буду малышкой. Такая нежная забота вызывает улыбку. Я снова маленькая девочка. Любимица своего отца.

Проходит пару минут. Незнакомец внутри меня нервно ходит из стороны в сторону. Я даже не пытаюсь его успокоить.