Пепел победы

Королева и жены Протектора сразу прониклись взаимной симпатией, а Рэйчел Мэйхью пришла в восторг и глубочайшее изумление, обнаружив, что кот, спутник королевы Мантикоры, моложе ее Хиппера и лучше владеет языком жестов. Как и сама Хонор, семейство Мэйхью еще только приноравливалось к разговорам древесных котов за обеденным столом. Правда, во Дворце Протектора только один кот… ну сейчас, в связи с прибытием Елизаветы и Ариэля, два. А в Харрингтон-хаусе их, считая Нимица с Самантой, тринадцать, и все, включая котят, виртуозно владеют новообретенным средством общения. Хонор не переставала радоваться полноценному общению со своим шестилапым другом, но наблюдать за тем, как тринадцать котов одновременно изъясняются знаками, причем каждый в своей манере, было все равно что оказаться внутри старинного поршневого двигателя.

Уловив ее настроение, Нимиц, сидевший на спинке стула, издал чирикающий смешок, и она ощутила волну нежности.

— Да, — сказал Бенджамин, — Генри прав. Наши консерваторы разбиты наголову. Вся агитация Мюллера пошла насмарку: на избирательных участках его ждет полный провал. Достаточно вспомнить выражение лица, с которым он вручал вам «камни памяти».

— Это точно, — улыбнулась в ответ Елизавета, но улыбка ее была далеко не беззаботной. — Но все же… что-то в нем меня настораживает. И Ариэля тоже.

Взгляды присутствующих обратились к лежащему на коленях королевы древесному коту. Сверкнули зеленые, как трава, глаза.

Шемай прокашлялась.

— Прошу прощения, ваше величество, не могли бы вы выразиться поточнее? Что именно тревожит вас и Ариэля?

Королева обернулась к начальнику охраны, и полковник нахмурилась.

— Ваше величество, те, кто служит в Королевской Гвардии, давно усвоили, что к чувствам котов следует относиться со всей серьезностью. Если есть повод для беспокойства, я хотела бы об этом знать.

— Будь у меня конкретный повод, я бы уже все рассказала, — медленно проговорила Елизавета. — Просто… что-то не так. Мы с Ариэлем обсуждали этот вопрос, пока Бенджамин переодевался, и он тоже не может определить, в чем дело. Конечно, мы еще только осваиваем язык жестов, но, по моему разумению, проблема в другом. Ариэль считает, — она нежно провела ладонью по пушистой спинке, — у Мюллера что-то странное на уме. Он нервничает, злится, чем-то напуган, и до меня ему в действительности нет никакого дела. То, что его злит, со мной не связано или, скорее, не связано напрямую. Я имею к этому отношение как некий дополнительный фактор, способствующий его страху.

Она пожала плечами.

— Как ни обидно, но коты вовсе не всеведущи, даже если нам они такими и кажутся. Ариэль способен улавливать эмоции, но установить конкретные связи между этими эмоциями и конкретными людьми или мыслями ему не под силу… если только эти связи не становятся всепоглощающими.

Она взглянула на Хонор. Теперь уже леди Харрингтон пожала плечами.

— У нас с Нимицем дела обстоят примерно так же, — сказала она.

И нахмурилась. Раньше она не обратила на это внимания, но сейчас вспомнила, что на протяжении церемонии Мюллер старался держаться от нее и Нимица подальше. Это заставляло задуматься, насколько хорошо осведомлен он о котах вообще… и о ее связи с Нимицем в частности.

— Мне кажется, — продолжила она, — что в нашем случае взаимное восприятие чуточку отчетливее и более специфично, но принцип тот же. Ощутить за эмоцией конкретную мысль можно лишь в том случае, если связь между ними чрезвычайно сильна.

Бенджамин хмыкнул, откинулся в кресле, задумчиво потер верхнюю губу и пожал плечами.

— Вообще-то я могу предложить немало причин, по которым Мюллер испытывал беспокойство в вашем присутствии, Елизавета, или в вашем, Хонор. Правда, не совсем понимаю, при чем тут страх. Может быть, вы поставили под угрозу его финансовые планы? Ваш визит резко изменил инвестиционную ситуацию.

— Не знаю, — вздохнула Елизавета. — Возможно, и так, но Ариэль утверждает, что Мюллер чувствовал именно страх, а не досаду или раздражение.

— Прошу прощения, ваше величество, — почтительно вставил майор Райс, — возможно, после того как он так обделался…

Он вдруг замолчал — так внезапно, словно проглотил язык. Обвел растерянным и извиняющимся взглядом Елизавету, Хонор и полковника Шемай — и покраснел, как свекла.

— Разрешите пояснить, — пробормотал он, — дело в том, что мы, — Райс указал рукой на мундир, поясняя, кого имеет в виду, — по ряду причин ведем за ним наблюдение…

Майор покосился на Бенджамина, тот кивнул, и Райс продолжил.

— Я собирался проинформировать полковника Шемай, но раз уж речь как-то сама собой зашла о Мюллере, то раскрою карты прямо сейчас. Его деятельность внушает нам определенные подозрения, в связи с чем ведется негласное расследование.