Пепел победы

– И за каким хреном мы сюда перлись? Ротный – урод! Сейчас половина группы сдохнет! – привычно стонал Прошкин, только на этот раз Ефимов его не останавливал.

Старший сержант во многом был прав. Мало того что на возвращение было потрачено два часа, так еще и идти теперь приходилось туда же, где они уже давно могли быть. А если вспомнить, что их группа самую малость не дошла до озера!.. В душе у Ефимова появилось неодолимое желание выругаться.

А солнце, казалось, жарило все сильнее и сильнее. Воздух, наполненный распаренной духотой, словно уснул, пребывая в полной неподвижности. Когда очередной лесной квартал остался позади, Ефимов замедлил шаг, обернулся и окинул взглядом группу, растянувшуюся по тропе. Между отдельными разведчиками образовались непозволительно большие интервалы.

Сергей остановился и поднял руку. Прошкин увидел условный знак и передал команду дальше. Группа тормознулась. Кто-то остался стоять на месте, кто-то отпрянул в тень. Неестественно бледный Федор качнулся в сторону, заторможенно стянул с плеча свой «Печенег», поставил его прикладом на землю, уткнулся в ствол лбом и замер в неподвижности.

Ефимов еще раз прошелся взглядом по своим бойцам, оценивая их физическое состояние, и наконец остановился на головной тройке.

– Помогите Федору. Володя, Шамиль, заберите у него «Печенег», – скомандовал Сергей, совершенно справедливо предположив, что навешивать лишний груз на Виктора, и без того вечно ноющего, будет себе дороже. Но пути Господни неисповедимы.

– Я возьму, – неожиданно отозвался Прошкин и быстрым шагом направился к тяжело дышащему пулеметчику.

Не отрываясь от ствола, Боровиков исподлобья взглянул на него и зло прошипел:

– Я сам.

– Не выеживайся! Еле идешь. Если окончательно сдохнешь, я тебя, что ли, потащу?

– Я дойду. – Увы, это заверение прозвучало слишком вяло, чтобы можно было поверить в его реальность.

– Федор, отдал пулемет, живо! – рявкнул Ефимов, раздосадованный тем, что ему по десять раз на дню приходится уговаривать или, наоборот, материть великовозрастных недорослей.

– На. – Федор отстранился от оружия и отклонил ствол в сторону Прошкина.

Тот взял «Печенег», взвалил его на плечо и вернулся на свое место в боевом порядке. Лицо Боровикова, глядевшего ему в спину, стало еще бледнее.

– Двигаем, – распорядился Ефимов и ткнул пальцем в Прошкина. – Ты первый.

Людская цепь пришла в движение, сам же Ефимов остался на месте. Дождавшись, когда с ним поравнялся понуро бредущий пулеметчик, он пошел рядом.

– Я сдох, никуда не гожусь, да? – уныло протянул Федор, но Ефимов, ожидавший чего-то подобного, отрицательно помотал головой.

– Нормально все. Нормально, – заверил его прапорщик, попытался одобряюще улыбнуться и почувствовал, как из лопнувшей губы потекла кровь.

– Да какое там нормально!.. Я сдох, как сопляк, ведь так, да? – не унимался Боровиков и вдруг остановился, застыл неподвижно. – В горы я не гожусь?! Не потяну?

– Федя, успокойся. Все ты потянешь. – Ефимов знал, что физическая подготовка – это еще не все.

Он больше опасался того, что у Боровикова мог произойти психологический слом, поэтому постарался придать своим словам как можно больше убедительности.

– Но ведь я слабак… – не унимался Федор.

– Федя, поверь, это не так. Да, ты вымотался сильнее других, но не потому, что слабее, а по иным причинам.

Боровиков бросил угрюмый взгляд на Ефимова, но промолчал, а тот продолжил:

– Во-первых, у тебя не автомат, а «Печенег» – то еще чудо нашей военной промышленности. Он тяжелее ПКМ, и носить его неудобно до ужаса. Я сам как-то по Чечне пробовал таскать, руки отсохли. Но это не главное. У всех людей разное телосложение. Кто-то толстый, кто-то тощий. В разных условиях это может мешать или, наоборот, помогать. Например, люди с таким ростом, как у тебя, по определению будут с трудом переносить жару, – Ефимов окинул взглядом внушительную фигуру Федора. – И все потому, что сердцу тяжело справляться с такой массой перегретой крови. У тебя, Федя, банальный тепловой удар. Погода слишком жаркая, кровь не успевает остывать, сердце не справляется. Было бы попрохладнее, и все эти километражи для тебя – тьфу, ерунда. Сними бандану, под ней голова перегревается сильнее, надень кепку. Сразу станет легче. Сними, говорю. Я понимаю, что круто, но сделай так. Может, из-за банданы башка и перегрелась. Сейчас нормально пойдешь. Вот увидишь.

– Значит, в горах я потяну?

– А куда ты денешься? – Сергей усмехнулся, хлопнул пулеметчика по плечу и ускорил шаг, спеша догнать голову колонны.

Психотерапевтом он поработал, и, похоже, справился с этим. Теперь можно спокойно вести группу дальше, а там на карте намечалась речушка.

Предстоящее форсирование водной преграды нисколько не смущало заместителя командира группы. Главное, впереди – вода!

Вскоре показалась пойменная низина – редкие ольхи, трава выше человеческого роста, распаренная влага. Чем ближе к руслу, тем сильнее почва напитывалась влагой. Грязное месиво под ногами уверенно переходило в болотца. Вначале появились небольшие лужицы, отдельные бочаги, покрытые ряской. Постепенно все это водное царство сливалось в единую непролазную топь. В берцах хлюпало. В воздухе стоял запах застоявшейся, загнивающей тины.

Выбирая проход, Ефимов уже несколько раз проваливался, но не так уж и глубоко, чуть выше колен. Наконец разведчики обнаружили нечто похожее на заводь.

– Речка уже близко. – Прошкин облегченно выдохнул.

На подходе к пойме Ефимов приказал сократить дистанцию, и теперь старший сержант неотступно держался рядом с ним.

– Похоже на то, – согласился Сергей, прикидывая, не пора ли остановиться и наполнить водой опустошенные баклажки и фляги.

Но вокруг находилось слишком мало сухого пространства, да и вода в заливчике хоть и манила, но доверия к своей свежести не вызывала.

– Топаем! – Старший прапорщик махнул рукой, предлагая бойцам продолжить путь, и едва не рухнул, когда под ногой провалилась очередная кочка.

– Вот сволочь! – С трудом удержавшись на ногах, Ефимов обругал неизвестного зверька, прорывшего тут нору, и с еще большей осторожностью продолжил путь.

До речушки оказалось действительно недалеко. Что самое важное, у основного русла имелся вполне приличный кусок твердой почвы. Водная гладь речушки имела вид старого болота, уже ставший привычным. Поверхность покрывал сплошной ковер ярко-зеленой ряски, сама вода отличалась темно-торфяным цветом. Между тем течение присутствовало, что не могло не радовать.

– Двадцать минут перекусить. – Ефимов сбросил с плеч рюкзак, сел на притороченный к нему коврик и начал не спеша скидывать берцы.

– Тут в пяти метрах дерево поперек реки лежит, – сообщил Прошкин, резонно предположив, что прапорщик собирается перебираться на тот берег вплавь.

– Видел. Но понимаешь, Витя, все устали, а с оружием, с рюкзаком… – Ефимов тяжело вздохнул. – Чтобы не сорваться, надо эквилибристом быть. Ствол уронят, потом час искать будем.

– Но вода ледяная, – резонно заметил старший сержант, стащил рюкзак и кинул его под ноги. – Заболеть можно. Жара.

– Да все в воду и не полезут. Здесь не может быть глубоко. Несколько человек, кто позакаленнее, перенесут вещи и оружие, остальные перейдут по стволу дерева.

– Ну если так… – Видя, как Ефимов начал копаться в рюкзаке в поисках пластмассовых бутылок, Прошкин решил сделать то же самое.

Остальные разведчики, постепенно подтягивались к руслу и располагались на его берегу. Большинство сразу же устремлялось к воде.

Старший сержант Федор Боровиков сидел на рюкзаке, с унылым видом отламывал от сухой ветки небольшие палочки и бросал их в воду.

– Федя, ты почему не ешь? – Ефимов присел на корточки рядом с пулеметчиком.

– Не хочу, – ответил Боровиков, продолжая уныло пялиться на круги, разбегающиеся по воде.

– Зря.

– Я сдох, я сдох… – словно бы в пустоту пробормотал Федор.

– Федя, не занимайся херней. – Ефимов прервал самоистязания бойца нарочито грубо. – По такой жаре ты нормально шел. Вот смотри, мы к реке подошли, здесь прохладнее, тебе стало легче идти. Так ведь?