Пепел (СИ)

Пока я думал, Лан все решила сама. Закрыв глаза, она осторожно приняла меня в себя. К безумной путанице моих мыслей добавилось неожиданно сильное наслаждение. Оно нахлынуло на меня так резко и необъяснимо, что я даже застонал. Мир вокруг, и так просторный и необъятный, как и все в Асдаре, стал еще больше, еще шире. Лан, возвышавшаяся надо мной, была ужасно далеко и одновременно близко — во мне, хотя все должно было быть наоборот. Я чувствовал, как она проникает в мое тело, и сам себе не мог объяснить, что происходит. В животе, в груди, в руках и в ногах словно забились мягкие щупальца, рассылая волны наслаждения. Я был распят изнутри. По венам растекался огонь, и мне было жарко. Я весь взмок и судорожно хватал ртом воздух. А Лан продолжала двигаться. Неожиданная судорога смяла меня, заставив выгнуться всем телом и едва не переломав кости. И все стало наоборот: не Лан была во мне, я был в Лан. Весь, полностью. Задыхался, утопая в жаре ее тела, бился и никак не мог вырваться.

Так мне казалось, но глаза твердили, что я распластан по земле, а Лан лишь едва покачивается, мягко улыбаясь и покусывая губу. Ее лик был где-то высоко-высоко, за облаками. Я протянул к ней руку, но не смог достать. Нельзя достать до вершины горы, когда видишь ее целиком. А я видел ее всю — гибкую, горячую. Сочную.

Зверь внутри меня взвыл. Он умирал от жажды и требовал, чтобы ему дали впиться ей в глотку, рвать и раздирать на куски. Я бы ему позволил, но наше тело было смято и раздавлено ею. Она делала с ним, что хотела, а я не мог сопротивляться. В ушах загудело, перед глазами заплясали искры. Меня волнами захлестывало болезненное наслаждение. Из правого глаза текли слезы.

— Молись, — донесся до меня ее голос, с трудом пробившись сквозь чудовищное расстояние, что разделяло нас.

— Нет, — я жалко замотал головой, захлебываясь собственным стоном. Мир вокруг грохотал и продолжал расти, небо давило на меня. Крик летящего по нему дракона бил по нервам.

— Молись, — повторила Лан, стремительно приближаясь ко мне сквозь тысячи верст, что уже разделяли нас. Одно мгновение, и она впилась в меня поцелуем, не давая возразить. Она была так тяжела, так неимоверно велика и настойчива, что я начал задыхаться. Нужно было сделать, как она велит, пока я еще жив.

С этой мысли я начал свою молитву. Остальные стали подтягиваться, закрутились в бурном водовороте. Лан прервала поцелуй, я сделал судорожный вдох, вдыхая вместе с ним весь мир. И эта мысль тоже ушла в шар. А потом целая серия унизительных мыслей о том, как мне хорошо, о том, как я ничтожен, как велик и прекрасен мир вокруг, о том, как я хочу ее, даже будучи уже в ней, как я ее ненавижу, как я хочу ее смерти, как прекрасны ее глаза, как мне стыдно, какой я трус, что даже не сумел покончить со своей жалкой жизнью, как я поражен видом дракона, летающего над нами, как чудесно пахнет трава, как я не хочу возвращаться домой, как я боюсь позора, как скучаю по родным. Как я хочу иметь свой дом, далекий от всего этого.

Шар покинул меня в тот же момент, как я кончил. Лан с по-детски радостной улыбкой протянула к нему руку, но не тронула, позволив подняться вверх. Я, совершенно обессиленный, смотрел, как он поднимается к облакам. Смотрел, как в нем переливаются все возможные оттенки. Он даже был почти прозрачным, в отличие от предыдущего, и поднимался вверх куда веселее.

— Вот видишь: все не так уж плохо, — сказала Лан, ложась рядом так, чтобы устроить голову у меня на плече. Пальцы на моей руке непроизвольно дернулись, коснувшись ее спины и словно бы проверяя, не мерещится ли мне все это. Больше ни одна мышца в теле не шевельнулась. Только сердце громко стучало, постепенно успокаиваясь, да грудь тяжело вздымалась, качая воздух и не давая мне умереть. Что это было?

Мы лежали так очень долго. Я даже, наверное, задремал, потому что вечер подкрался как-то неестественно быстро. А может быть, я просто толком так и не пришел в себя.

— Эстре, вставай, — сказала Лан, поднимаясь. — Нам пора обратно.

Я тяжело вздохнул, представляя обратный путь, поднялся и охнул: ступни у меня горели, и было такое чувство, будто я стою на битых стеклах. Лан сочувственно покосилась на меня, но взяла за руку и повела в обратную сторону. Напоследок я все-таки оглянулся, и увидел, что над гнездом возвышаются два огромных дракона, прикрывающих своих малышей крыльями. Они глядели на меня, и от этого взгляда хотелось провалиться под землю.

— Не смотри, — сказала Лан, закрывая мне глаза руками, чтобы я мог отвернуться. — Не тревожь.

Мы пустились в обратный путь.