Пепел Снежной Королевы

В душе попрощавшись с великолепным костюмом, Корки следовал за Робинсоном, освобождая себе путь, тростью отодвигая грязное рванье, служившее арестантам постелями.

Наконец они пришли на женскую половину, положение в которой было ничуть не лучше. Осматривая камеры в поисках Бетти, Корки все не верил, что она находится в этом месте. Но тут посетитель услышал свое имя.

Обернувшись на зов, он попытался разглядеть в общей массе растрепанных, оборванных существ свою знакомую и не увидел ее до тех пор, пока она не упала к его ногам, с трудом пробравшись сквозь теснившихся преступниц.

– Я здесь, здесь! – Больше она не в силах была ничего произнести и лишилась чувств.

– Я могу отвести вас в уголок почище, ваша… светлость. Отдельных камер здесь нет, но там все же немного тише, – предложил Робинсон, ногой проверяя, не притворяется ли чертовка.

– Был бы весьма признателен вам, мистер Робинсон, – холодно ответил Корки и, не оборачиваясь на служителей, поднявших Бетти на руки, двинулся вслед за своим провожатым.

Оказавшись в обещанном месте, действительно более спокойном, но все же не уединенном, Корки дождался, пока тюремные смотрители принесут бесчувственную Бетти и положат ее на скамью.

Робинсон же отвернулся, сделав вид, что не собирается слушать. Наконец Бетти пришла в себя.

– Добрый день, любезная, – холодным тоном проговорил Корки. – Как же ты дошла до этого?

– Ах, сударь… – начала слабым голосом Бетти, но Корки высокомерно прервал ее:

– Называй меня милордом, женщина.

– Милорд, меня, честную женщину, бедную вдову, оболгали и по ложному доносу поместили сюда…

– Не лги, мерзавка! – не удержавшись, тут же встрял Робинсон. – Тебя взяли с поличным, когда ты украла из лавки два отреза шелка! И это еще не все, что вменяется тебе. Уже обратились несколько добропорядочных и даже высокородных господ, узнавших в тебе, презренная, обокравшую их наглую воровку.

– Довольно, мистер Робинсон, – скучающим тоном прервал кипящего праведным гневом надзирателя Корки. – Здесь мне невыносимо беседовать с этой дамой. Прошу вас выделить ей отдельное помещение, предоставить уход, чистую одежду и хорошую еду. Я вернусь сегодня вечером и продолжу беседу. Судьба этой особы меня чрезвычайно заинтересовала.

– Но, милорд, – опешил надзиратель, – отдельные камеры не выделяются даже осужденным перед смертной казнью…

– Надеюсь, это может послужить достаточным оправданием для исключения? – заметил Корки, вынимая из кармана кошелек с заманчиво зазвеневшим золотом.

– Ах, милорд!.. – Робинсон задохнулся от восторга. Он и не мечтал о такой прибыли с этой заключенной, которой не хватило денег даже расплатиться с сокамерницами. Как новенькая, она должна была выложить штрафных семнадцать шиллингов. Не избежать бы ей сегодня же вечером Танжера, где она подверглась бы жесточайшему обращению, побоям и унижениям! Хотя была еще одна возможность для такой статной и красивой барышни. Можно было сдать ее за деньги в мужскую камеру. Но сделать это никогда не поздно. – Непременно, милорд, тотчас же, милорд!

Не слушая его, Корки стремительно направился к выходу. Прочь из этого хаоса, подальше от этой мерзости, в дымный воздух Лондона, улицы которого хоть и были покрыты слоем грязи, но человеческое уродство не так бесстыдно открывалось взору и не были столь неприкрытыми язвы гуманного общества.

Глава 4

Тщательно исследовав телефонный справочник, Куки так и не нашла в нем сержанта, занимавшегося делом Снежной Королевы. Зато наткнулась на адрес и телефон журналистки Стэйси Дэннис, проживавшей с мужем на ферме в пяти милях от города.

Полчаса беспрестанно набирая номер, Куки пыталась дозвониться, но трубку никто не брал. Конечно, дома никого нет. Это же ясно. Но, с другой стороны, возможно, они вышли и не слышат телефон. Надо ехать.

«Даже если Стэйси Дэннис действительно нет дома, я все равно могу кое-что выяснить. Многие держат старые архивы у себя дома». – Куки даже знала, где именно.

Захватив мастер-ключ, купленный ею в Лондоне у сомнительных типов и неоднократно уже сослуживший ей службу, она собралась в дорогу.

Разыскав ключи от машины, Куки открыла гараж и вывела старенькую, покрытую слоем пыли машину отца. Его самого дома не оказалось, поэтому спрашивать разрешения было не у кого. И она с чистой совестью поехала по побережью к западу от города.

В приемнике намертво была установлена волна, передававшая хиты шестидесятых. Устав бороться с ручкой поиска каналов, Куки смирилась и стала подпевать: «She’s not there…» [31]. Девушка сначала не заметила, как проехала указатель с названием фермы, которую искала.

Поскрипев тормозами, сдавая назад, она свернула с шоссе на грунтовую дорогу и уже через несколько минут остановила машину перед бревном на цепи, загораживавшим проезд.

К бревну была прибита табличка с надписью «Частная собственность», поэтому Куки вылезла из машины и, даже не вынув ключ из замка зажигания, пошла дальше пешком.