Пепел удачи

Несясь к закрепленному за его постом боту, Егор на бегу изводил себя вопросом: каким образом командование планирует провести эвакуацию, если их наверняка поджидают у Каледонии корабли неприятельской эскадры? Ведь оказавшись вне «Паллады», они все станут легкой добычей для русских истребителей! Правда, насколько Звонарев мог судить, их звездолет тоже не сулил спасение своему экипажу – «незабудка» доживала последние минуты. На информационных экранах, мимо которых бежали люди, то и дело окрашивались тревожным алым цветом целые секторы, свидетельствующие о том, что в них уже нарушена герметичность, вспыхнул пожар или вообще нет доступа. И число таких участков стремительно росло каждую секунду.

Перед летной палубой Егор натолкнулся на Гарутина. Полковник двигался неожиданно быстрым энергичным шагом, совсем не вяжущимся с его внешним видом, в сопровождении нескольких закованных в активированную боевую броню «ярославичей». Двое из них тащили здоровенный ящик-сейф, до боли знакомый капитан-лейтенанту. Еще бы – в нем как раз и лежали все наиболее важные документы, находившиеся в отцовском хранилище. Именно его он помогал достать с подводной базы тсиан на Лазарусе. А на бронированной крышке, рядом с замком, были выгравированы орел, парящий в закатных лучах солнца, – родовой герб Звонаревых – и их девиз: «Treu auf Tod und Leben» – «Верен в смерти и в жизни».

– А, Егор! – обрадовался Гарутин, жутковато улыбнувшись. – Как хорошо, что ты сам добрался, а то я за тобой уже четверых ребят отправил, и ни один из них не вернулся. Впрочем, – он кинул быстрый взгляд на экранчик своего комма, – теперь уже, скорее всего, и не вернется. Ладно, все детали потом. Ты летишь со мной. Двинулись по-быстрому, пока здесь все не разлетелось ко всем чертям!

– Но мои офицеры… – слабо запротестовал Звонарев.

– Прекрасно доберутся сами, они не маленькие дети! – отрубил полковник.

Егор оглянулся. Никого из его подчиненных рядом уже не было – они, скорее всего, давным-давно разместились в спасательном боте. Что ж, совесть каплея на этот раз была абсолютно чиста, и он, покоряясь обстоятельствам, присоединился к Гарутину.

– Господин полковник, разрешите вопрос? – обратился Звонарев к командиру, когда они, разместившись не в спасботе, а в десантном челноке, уже готовились стартовать. Капитан-лейтенант занял место за консолью управления огнем, а Гарутин расположился рядом, в кресле бортинженера. Услышав вопрос, он с досадой оторвался от планшета, по которому изучал что-то, и нетерпеливо кивнул ему. – А что с кораблями Пятой эскадры? Разве они дадут нам возможность спокойно улететь?

– Пятая эскадра? – скучным голосом переспросил полковник. – Я думаю, что им сейчас немного не до нас. – На его лице вспыхнула и тут же погасла короткая, злая и торжествующая улыбка. – Вообще-то мог бы и сам посмотреть! – Он махнул рукой в сторону маршрутного экрана и снова вернулся к изучению картинки на своем планшете.

Звонарев повернул голову. Челнок как раз покидал взлетную палубу. Впереди, прямо над ними висел огромный шар Каледонии. К нему медленно двигался светящийся рой крохотных искорок, в них с трудом можно было узнать спасательные боты. Но вовсе не это привлекло внимание Егора. Он с тревогой наблюдал за картинкой, которую начали передавать сенсоры челнока, едва они оторвались от борта «Паллады». Звонарев, мысленно приготовившись к самому худшему, ожидал увидеть что угодно: грозную армаду имперского Флота, окружившую их, чтобы нанести последний удар, стаи вражеских истребителей, атакующие спасботы… да какая, собственно, разница – один хрен помирать! Но то, что открылось его взору, шокировало и не совпадало ни с одной из картинок, нарисованных им в своем воображении.

Русские корабли спешно уходили из системы! И насчитывалось их от силы всего десятка полтора! Да и то в основном это были корабли обеспечения и РЭБ, Егор опознал среди них разве что один или два эсминца. И только!

Но как?!! Как такое возможно?! Что, черт возьми, произошло?!!

– Впечатляет, правда? – Усталый голос полковника с трудом вывел Звонарева из полушокового состояния. Егор с суеверным ужасом обернулся к нему, одновременно страшась и мучительно, до боли, мечтая услышать объяснение. Гарутин вяло улыбался, развалившись в кресле. Его изможденное лицо, с глубокими черными тенями, залегшими под блеклыми, выцветшими глазами, озаряла слабая улыбка. – А на «Палладу» посмотреть не пробовал?

Звонарев перевел взгляд. Грозного линкора больше не было! Точнее, от него остался жалкий огрызок, напоминающий сгнивший, усохший на корню овощ. При этом, если присмотреться, все обводы узнавались, хотя и в жутко изуродованном, гротескном виде. Из «незабудки» будто выдернули костяк, представлявший собой ее основу, сохранив лишь внешнюю «кожу» брони.

Странная мысль забрезжила в голове Егора. Некая смутная параллель, слабая-слабая ассоциация… Стоп! Нет, это же абсурд! Это попросту невозможно! Не-воз-мож-но!!!

– Жаль Багнюка, – печально проговорил между тем Гарутин. – Я, признаться, искренне рассчитывал, что он выдержит…

6