Пепел удачи

Полковник испытующе взглянул на него, но промолчал. Вообще-то Каланин прекрасно его понимал – придумать нечто по-настоящему дельное в их ситуации было задачей архисложной, практически невыполнимой. Любая попытка физического сопротивления заранее была обречена на неудачу, ведь справиться с матерыми диверсантами нескольким кабинетным работникам – это все равно, что перворазряднику взять верх над чемпионом мира по боксу. Пытаться играть в несгибаемого борца и молчать? Ерунда – у настоящего профессионала заговорит кто угодно. В принципе, при другом раскладе «ярославичам» не потребовалось бы даже особо утруждать себя уговорами: вколол соответствующий препарат – и все. Другое дело теперь: при входе на территорию космопорта человек, находящийся под воздействием спецхимии, мог быть задержан электронной системой охраны – в ее программе как раз для таких случаев имелись определенные алгоритмы действия.

Но легче от осознания данного факта почему-то не становилось. Никто из пленников не сомневался, что в арсенале спецназа есть множество способов добиться желаемого результата.

– Сказать по правде, господа, – нарушил наконец тяжелое молчание Бремберг, – я все это время ломаю голову над данным вопросом, но пока, к сожалению, безуспешно. Вот разве что? – Полковник странно изогнулся, и в руке у него появилось длинное, узкое жало ножа. Никто даже ахнуть не успел, как с выражением бесконечной решимости Бремберг с размаху вонзил себе клинок прямо в сердце.

Точнее, попытался вонзить! Сразу трое или четверо «ярославичей» с нечеловеческой быстротой бросились к нему с обеих сторон и повисли на полковнике, точно охотничьи собаки на загнанном звере. Несколько мгновений напряженной борьбы, глухие удары, напряженное сопение, сдавленный мат… Нож, слабо звякнув, улетел под скамью, а Бремберг, живой и невредимый, оказался придавленным к полу лицом вниз. Держали его так, что полковник не мог даже шевельнуться. Опешивших жандармов и Антона бесцеремонно отогнали в сторону и направили на них оружие.

– Айя-яй! Как нехорошо! – Гарутин, вновь материализовавшийся в отсеке, словно привидение, сокрушенно качал головой. – Это ж надо, просмотрели! Позор на мою седую голову. Надеюсь, вы простите меня, господин полковник, – «ярославич» отвесил лежащему ниц жандарму шутовской полупоклон, – за этот прискорбный инцидент? Вы же могли пострадать из-за нашей невнимательности!

– Иди к черту! – прохрипел в ответ Бремберг.

– Чуть позже, – неожиданно серьезно ответил Гарутин. – Вот закончу тут ерундой заниматься и обязательно навещу упомянутого вами персонажа. И, раз уж наше общение свернуло в столь неудачную сторону, давайте отбросим сантименты. Я тут прокачал базы данных, воспользовавшись вашими служебными жетонами, и выяснил, что нужный допуск имеется у каждого из вас. Поэтому предлагаю решить, не откладывая дела в долгий ящик, кто готов к плодотворному сотрудничеству. Может быть, уже есть добровольцы?.. Ну же, господа, не будем задерживать друг друга! Вот, к примеру, вы, – колючий взгляд «ярославича» уперся в смуглого подполковника, баюкавшего простреленную кисть. Первую помощь ему спецназовцы оказали, но обезболивающих, судя по не покидавшему его лица страдальческому выражению, не дали.

Услышав адресованный к нему вопрос, подполковник вздрогнул всем телом. Инстинктивно попытался подняться на ноги, но один из спецназовцев бесцеремонно придавил его плечо и жестом показал – «Сиди, не рыпайся!». Жандарм покорно вернулся на место, обреченно посмотрел на Гарутина.

– Простите, но я не могу вам помочь.

– Неужели? – удивленно спросил спецназовец, подходя к нему поближе. – А мне почему-то кажется, что вы себя просто недооцениваете. Поверьте, никто не собирается требовать от вас невозможного – просто небольшая дружеская услуга – и все. Ну же, решайтесь! В конце концов, разве не в ваших же интересах сделать так, чтобы мы убрались с этой планеты куда-нибудь подальше?

– В наших интересах сделать так, чтобы вы все здесь сдохли! – с неожиданной твердостью произнес подполковник. – Не надо пудрить мне мозги – я знаю, чем стал «Ярославль» в последнее время. Одно то, что вы решили поэкспериментировать с методиками…

Каланин не успел даже зажмуриться. Голова подполковника вдруг разлетелась вдребезги, щедро окатив Антона и его товарищей по несчастью кровью, кусочками мозга и костей. На какую-то секунду капитан замер, но тут же запоздало дернулся в сторону, мгновенно заработав чувствительный удар в бок от одного из охранников.

– Я понял вас, – звенящим от злобы голосом произнес Гарутин, обращаясь к убитому.

Каланин, суматошно вытирая лицо рукавом кителя, незаметно глянул на него и поразился, насколько изменился сейчас командир спецназовцев. На смену прежнему выражению спокойного радушия пришла гримаса дикой ненависти.