Пепел в песочнице (СИ)

— Острый глаз! Молодец! — Маргарет сделала жест рукой обозначающий нечто победно-молодцеватое. — Не здесь, конечно. Я работала в университете. Очень хорошем университете. Теперь его, скорее всего, нет. Ну, а ты? — она посмотрела на Максима неожиданно живыми глазами. — Тот самый русский шпион, которым пугают нас по радио и телевизору уже несколько дней?

— Почти, мэм. Кроме того, что я не шпион, не бандит и все такое. Я просто хочу домой.

— А поскольку очень старательный мальчик, то и домой ты идешь очень старательно. — Маргарет повертела стакан в руках, отпила немного. — Никому не удалось тебя остановить или задержать. Из живых, я имею в виду.

— Пока никому, мэм.

— И это их здорово злит. Берегись, Макс. — Маргарет неожиданно прекратила называть его «мальчик» и резко перешла на имя. — Берегись, Макс. Ты им нужен, и они будут искать тебя везде. По всему свету.

— Пусть ищут, Маргарет. Я просто иду домой.

— Молодец. Ты — настоящий мужчина. Как мой Джон. — она тряхнула стаканом. — Макс, останься на эту ночь со мной.

Максим поперхнулся, и отличный девятнадцатилетний виски пошел носом. Пока он, прикрывшись рукавом, кашлял, чихал, тряс головой и вытирал слезы, Маргарет смеялась.

— Что? Испугался? — Маргарет, кокетливо стреляя, помолодевшими от алкоголя и смеха глазами, отпила из стакана еще глоток, — Вот, почему ты все время думаешь обо мне плохо? То я тебя съем, то изнасилую…. Нельзя жить с таким мировоззрением! — Она еще раз хихикнула, — Я, вот, о тебе с самого начала думала только хорошее. Ну, подумаешь, русский шпион! Шпион — тоже человек. Я имела в виду: не останешься ли ты переночевать в моем доме. Составишь мне компанию? Мне тут чертовски одиноко. Все уехали в город после того, как…

— С удовольствием, Маргарет. Простите меня. Я — кретин. — Максим наклонил голову и щелкнул, как мог, каблуками. Кроссовками щелкать получалось не очень, но Маргарет оценила жест.

— Садись, Макс. Ты — настоящий джентльмен. Скажи-ка, а у вас любят поэзию? Можешь рассказать мне стихи?

— С удовольствием. Моя жена очень любит эту вещь:

В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг, Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг, От зимних вьюг.

А если мука суждена
Тебе судьбой, Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой, Делить с тобой.

Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом, Где тьма кругом, —
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем, С тобой вдвоем.

И если б дали мне в удел
Весь шар земной, Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной, Тобой одной.

— Какая прелесть. А что это? Звучит как барокко, но я не припомню русских поэтов в этом стиле.

— Это романс на стихи Роберта Бернса в переводе на русский. Я к стыду моему так и не удосужился прочесть оригинал.

Они допили всю бутылку к трем часам ночи. Все это время Максим развлекал Маргарет как мог — пел ей песни, читал стихи, рассказывал анекдоты, а Маргарет много смеялась. Потом они разошлись по спальням.

* * *

Проснулся Макс в поздно — около полудня. Он вышел из комнаты и позвал Маргарет.

— Маргарет! Маргарет!

Ему никто не ответил. Уже предчувствуя разгадку тишины, он постучал в дверь спальни Маргарет. Ему и на этот раз никто не ответил. Он вошел.

Маргарет лежала на постели, полуприкрыв глаза. Рядом с кроватью лежала фотография в деревянной рамке и маленькая баночка. Пустая баночка из-под снотворного.

Максим подошел ближе, присел, поднял фотографию и поставил ее на трюмо. С фотографии улыбались молодые Маргарет и Джон — широкоплечий черноволосый мужчина с веселыми серыми глазами и черной кудрявой бородой.

В уголок рамки был вставлен свернутый вчетверо клетчатый листок, на котором сверху учительским подчерком Маргарет была сделана надпись: «Максу».

Он развернул и прочел.