Пепел в песочнице

Далеко впереди и внизу стремительно скользили прямоугольные тени парашютов. Они то поднимались чуть выше на встречном потоке воздуха, то опускались ниже, постепенно расходились пока не образовали ровный треугольник, в котором парашют Коновальца был вершиной, а Ибрагим с Максимом – серединой основания. Этот полет выглядел так грозно и величественно, что Максим начал мурлыкать под нос вагнеровский «полет валькирий».

- Кто-нибудь заткните Пальца! – голосом Коновальца хрипнула рация в ухе.

Максим почувствовал, как Ибрагим несильно стукнул его ладонью по шлему.

- Я же тихонько! – попытался оправдаться он.

В эфире раздался смех сразу нескольких бойцов.

- Так орет только мой прадедушка на минарете. Весь Узбекистан слышит. – ответила рация голосом Ибрагима.

Максим заткнулся. Потом засмеялся.

- Да заткните же кто-нибудь этого коня!

Земля быстро приближалась. Завиднелась речка, отражающая светлеющее небо. Клин развернулся вдоль русла и пошел вниз. В ушах снова засвистело.

- Держись! Ноги вместе. – Ибрагим не переставал заботиться о новичке.

- Помню.

В ноги ударило, но Максим с помощью Ибрагима устоял на ногах. Захрустела галька. Сверху шелестя и хлопая, падало полотнище парашюта. Соловей, уже освободившийся от парашютной упряжи, легко бросил Максиму тяжеленный рюкзак, молча развернулся и легко побежал в сторону Коновальца. Максим поймал рюкзак и уже незаметным для себя движением закинул за спину, автоматически закрепил лямки и зашагал за Соловьем.

Потом был бег. До ближайшей деревни было пятнадцать километров, и Коновалец решил преодолеть их как можно быстрее – до того как рассветет. Они успели. Солнце взошло точно в тот момент, когда лагерь был разбит, замаскирован, а бойцы отдыхали. Коновалец раскупорил полевой рацион, разогрел себе кофе и, хрустя галетой, объявил:

- Всем, кроме Чабана и Перста два часа на отдых. Чабану и Персту готовиться к отправке в деревню. Переодеться, упаковаться. Оружие и рации не брать.

Бойцы остались отдыхать, а Максим с Ибрагимом переоделись в штатское. Высокие сапоги, куртки с капюшонами. Вопреки приказанию Коновальца Максим взял с собой «Вул» в предплечевой кобуре и нож. Ибрагим это заметил, стрельнул глазами в сторону входа в палатку – не заметит ли Коновалец и сунул себе нож за голенище и штатный ГШ за пазуху.

Последний километр до деревни шли почти открыто – в полный рост, не пригибаясь. Разве что держались в стороне от дороги. Грунтовая дорога преодолимая только на внедорожнике соединяла деревню с райцентром, а от него уже на хорошей машине можно было добраться и до Новосиба. Но сейчас нужно было добыть машину с хорошей проходимостью. В этом и был смысл вылазки.

Деревня когда-то была пристойная. Дома в основном двухэтажные. Из крепкого местного леса, с пласто-керамическими крышами. На многих домах тарелки спутниковой связи, по нынешним временам, к сожалению, почти бесполезные. Но при этом деревня имела печать упадка. Кое-где неубранные дворы, гниль, выбитые и не вставленные окна.

- Хорошо живут. Староверы наверное. Наши-то - победнее будут. – сказал Ибрагим и поправился. – Жили.

- А «наши», это кто? – поинтересовался Максим. – Мусульмане что ли?

- Наши – это наши. В Россию еще мой дед перебрался. В начале века. На стройках работал. Много работал - за сыном не уследил, тот мусульманином так и не стал – неверующий он был. Женился на русской. А я-то уже крещеный. По новому обряду, естественно.

- А зовут Ибрагимом.

- В честь деда и назвали. А крещен я Михаилом.

- Занятно.

- Да уж куда занятнее. Россия – матушка. Вон, смотри – Ибрагим показал пальцем на двор самого богато украшенного трехэтажного дома – «Нива» новенькая почти. Хорошо бы если на ходу. Сразу прыгнем, и поминай, как звали.

- А купить никак? Помнишь про «не укради»? – усмехнулся Максим.

- Помню. Есть ложь во спасение, значит, и воровство во спасение обязано быть. Даже убийство во спасение есть. Я вот уже сколько раз во спасение убивал. Работа такая. Служба. А местному населению видеть нас никак нельзя. Незачем им это. – Ибрагим махнул рукой в сторону задних ворот – Ладно. Давай-ка быстро осмотримся и будем брать. Ты канистры возьми. Две, а лучше три. А я – в машину.

И они разбежались. Максим в сторону сарайчика, Ибрагим к «Ниве». Когда Максим подбежал к сараю, его внимание привлекли странные звуки, раздающиеся изнутри. Какое-то мычание. Или рычание. Коров Максим в детстве видел в деревне, куда родители выезжали из Москвы каждое лето. На корову не похоже. «Может овцы?» подумал Максим. Звук повторился. «Нет. Нет тут никаких овец».

Максим прошел мимо бочки с бензином, мимо канистр и осторожно приотворил ворота сарайчика. Он в принципе внутренне уже был готов увидеть что-то неприятное. Но не это.