Пепел забытых надежд: Инфильтрация (СИ)

— Нет, — опроверг Беляк. — Война шла постоянно, и ты всегда знал, кто наш враг. Президент погиб на посту, но Вольность будет жить. А мы лишь пешки, что сражаются за неё на передовой. Такими же пешками жертвует Гамбит.

— Мы бьёмся на поле, — заметил Лех, — а он будто над ним.

— Верно. Он не просто просчитывал наши шаги, но видел их. И для этого…

Беляк замолчал. На него снизошло осознание. Одно за другим пролетели в мыслях воспоминания последних двух недель, будто шахматная партия, разыгранная от объявленного мата до первого хода. Все ужасы и коварства, хаотичные и неуловимые, сложились в единую конструкцию. В приступе мнимого воодушевления Собислав резко встал и стянул со спинки стула коричневый пиджак. Следивший за ним Лех выпрямился в ожидании развязки.

— …и для этого внедрился в экспозитуру, — твёрдо закончил Собислав. — Готовь машину и оружие. Привезём его сюда или убьём.

Млотек спешно покинул кабинет. Полковник присел на колено и открыл встроенный в стол шкафчик. Вместо привычных полок он хранил вторую дверцу — из пулестойкой легированной стали. Деревянная поверхность скрывала внутри взрывозащищённый сейф, взломать который могли только редкие профессионалы. Его вмонтировали по отдельному требованию Собислава, и там он хранил особую документацию, которую не стоило оставлять на виду в пустом кабинете. Достав из кармана пиджака ключ, Собислав отворил скрытое от посторонних глаз хранилище, вынул дополнительный магазин к Ragun и старую бумажную папку.

Заскрипели дверные петли. Чья-то массивная фигура медленно вплыла из тёмного коридора в кабинет и направилась к Собиславу. Опознав в госте Антония Яжловецки, Беляк выпрямился, кинув папку на стол. Они молчали, не сводя глаз с лиц, рук и пистолетных кобур друг друга.

— Собираться? — с грустной усмешкой отозвался полковник.

Яжловецки на секунду сощурил свиные глазки, а после пробасил:

— А расследование кто вести будет?!

Антоний взял стул Млотека и придвинул к столу Собислава. Беляк молча смотрел, как тот пытался устроиться на его узкое седалище.

— Увидел из окна, как твой Лех подгоняет машину. На секунду подумал, ты бежишь.

— Только затем, чтобы поймать Гамбита, — уверенно ответил Беляк.

— Считаешь, он жив?

— Да. Все, кто попадался нам на пути, были пешками в его партии. Он сам не раз говорил об этом, а я пропускал мимо.

Полковник Беляк открыл изъятую из сейфа папку и вытащил жёлто-коричневую фотокарточку. Изображенный на ней мужчина был надменен и невозмутим. Сепия плохо передавала серебряный отлив эполет на чёрной униформе, но хищный взгляд и холодную змеиную улыбку она отразила достоверно. Яжловецки оценивающе оглядел портрет, а после спросил:

— Ты уверен?

— Абсолютно, — жёстко ответил Собислав. — Он знал обо всех моих действиях, подводил к нужным событиям и убивал свидетелей. Он якобы нашёл записку в торговой лавке и якобы не нашёл Берту Миник. После его визита скончался арестант. Он подвёл убийцу к столу президента и сам его ликвидировал.

— У тебя есть более объективные доказательства?

— Ещё нет. Но когда Дефензива была беспристрастна?

Антоний Яжловецки зарыл лицо в толстой ладони.

— Продолжай.

— У меня всегда были подозрения, — начал Беляк. — Вы говорили о его результативности в жандармерии, и это правда. Я через Рихарда изъял дело из архива. — Полковник кивнул на папку. — Он действительно был лучшим, но есть загвоздка. О его прошлом почти ничего неизвестно. Чем он занимался до политического сыска, чтобы так ориентироваться на службе? Через что он прошёл за два года в плену?

— Это не аргументы.

— Ещё нет, — согласился Собислав. — Но почему он решил перевестись в Дефензиву ровно тогда, когда началась история с визитом Бесского?

— Предположим, — скептически отозвался Яжловецки.

Собислав вытащил из кипы бумаг ещё одну фотографию и протянул её гетману. Запечатлённый на ней мужчина лежал спиной кверху, обнажённый по пояс. Ранение нанесли выстрелом в затылок, размозжив несчастному голову.

— Две недели назад, третий блокпост. Неизвестного схватили при попытке проникновения в Варсавию. Через час прибыл некий следователь. Он должен был убедиться, что это дезертир, и ликвидировать. Обычная практика, не будь арестант моим информатором, о чём, уверен, тот моментально доложил.

— Жандармы должны были запомнить убийцу.

— Я ещё проведу допросы, — заверил Собислав, — но сначала поймаю Корсака. Если я ошибаюсь, то и ответственность будет только на мне.

Яжловецки молчал. Его сощуренные глазки не двигаясь пронзали Беляка, замерли на животе скрещённые пальцы.

— Хорошо, — наконец прохрипел он. — Твой план.

— Отправить группу задержания и привезти сюда. Или в Казематы. Дом обыскать на предмет улик.

— Мероприятия утверждаю, — кивнул гетман Антоний. — На адрес поедешь сам. Найди за что зацепить этого гада, и утром мы его повесим. Но если провалишься… — Яжловецки встал. — Ответишь перед Сеймом. Головой.

***