Пепел звезд

Последним, что он увидел в этом мире, был не человек с оружием в руках, а невесть откуда взявшаяся картина: отец, сидящий в своем неизменном кресле, читает газету, рядом суетится, гремит тарелками мать, а у ее ног гладит жирную полосатую кошку кудрявая Анютка…

Трое крепких ребят равнодушно склонились над телом.

– Готов, – сказал первый, свинчивая глушитель с пистолета. – Куда его?

– Погрузим в тачку да свалим где-нибудь по дороге, – зевнув, предложил второй.

Третий достал из кармана пластинку «Орбит» и, проворчав что-то на тему, как надоело ему возиться со жмуриками, сунул в рот.

В «спальном» районе Гольяново, плутая по улицам с «таежными» названиями и похожими, как близнецы, блочными домами, Ада с трудом нашла нужный адрес.

Посреди небольшой комнаты, изрядно захламленной газетами с громкими заголовками, листовками со свастикой, портретами полвека назад издохшего фюрера, а также компакт-дисками, бутылками из-под пива и видеокассетами, сидели, образцово сложив ручки на коленках, три недоросля в «найковских»

спортивных костюмах. Ни дать, ни взять – пай-мальчики из хороших семей. Только лица угрюмые и злые, да взгляд, исподлобья, настороженный, словно у пойманного в западню хищного зверя. Рядом скучали сотрудники частного детективного агентства. Один листал какую-то книжонку, брезгливо морща нос. Другой, зевнув, заметил:

– Да, ребята, влипли вы. Работать вам надо, чтобы на ерунду времени не оставалось. Небось, мамки с папками богатые, денег дают?

– Не жалуемся, – хмуро ответил тот, что выглядел постарше.

– А вам, значит, охота пользу обществу приносить? И поэтому вы тут пиво пьете, смотрите разную дрянь да по телефону балуетесь? По-вашему, это именно то, что необходимо сейчас России? Давайте-ка мы вас пристроим на патрулирование улиц? Преступности нынче всякой хватает – и кавказской, и еврейской, и славянской. Боритесь на здоровье. Люди вам только «спасибо» скажут.

– Ну да! – хмыкнул «старший». – От «чурок» пулю схлопотать? Что мы, дураки?

– Смотрите-ка! – присвистнул детектив. – Умники выискались! Конечно, по телефону куда проще крутого из себя корчить да на митингах горлапанить. Слышь, Вань?

– Угу, – второй детектив отшвырнул книжонку. Отскреб от стены портретик фюрера и, скомкав, бросил на замызганный пол. Затем подошел к «старшему», спросил почти ласково:

– Я вот все думаю, неужели отец мой, Семенов Степан Лукич, четыре года воевал для того, чтобы через полвека такие вот сопливые выродки, попивая пивко, глумились над женщинами да мусорили на улицах вонючими листовками? От армии-то, небось, «откосили»? А то попросились бы на границу с Чечней да наводили там порядок, а?

– Там страшно, – усмехнулся напарник. – По жопе можно схлопотать. Языком воевать легче.

– Куда их? – обратился он к вошедшей в комнату Аде.

На минуту она растерялась. И этих жалких юнцов она боялась столько времени? Да пусть катятся подальше вместе с их брошюрками и листовочками! Но что-то ее остановило. То ли жирная свастика на футболке одного из них… Точно такая, как тогда, десять лет назад… То ли глухая тупая злоба в глазах молодых нацистов… То ли детское воспоминание о страшных шрамах на согбенной спине больного деда, бывшего узника Освенцима…

«Старший» напыщенно произнес:

– За нас есть кому вступиться!

– Пасть закрой! – детектив Иван Семенов взмахнул шершавой заскорузлой ладонью – ладонью человека, умеющего одинаково хорошо держать крестьянскую лопату и автомат Калашникова. И «старший», точно пугливая собачонка, шарахнулся в сторону.

– Вызывайте милицию, – сказала Ада. – Я подаю в суд. На них и их хваленое РНЕ. За оскорбление чести и достоинства.

«Девочка что-то стирала, склонившись над ржавой раковиной, когда на серой кафельной стене выросла огромная тень.

Девочка обернулась, испуганно вытаращив глаза, пролепетала:

– Что тебе нужно?

– Не ори.

На лицо легла тяжелая потная рука…»

– Марина, Марина, проснись!

– Что?! – Она подскочила и села на кровати, дико озираясь.

Антон коснулся ее взмокшего лба.

– Ты кричала во сне.

– Что кричала?

Он пожал плечами.

– Говорила: «Нет, не надо».

Марина потерла виски, точно стараясь унять головную боль.

– Да… – в ее голосе зазвучала горькая ирония. – Теперь я не даю тебе спать. Лучше мне переселиться в другую комнату.

Она накинула пеньюар, взяла с тумбочки сигареты, зажигалку и вышла.

На лестнице, застланной мохнатым ковром, горели светильники в виде факелов. Разумно – в темноте можно оступиться ненароком и шею сломать. Марина присела на верхнюю ступеньку, закурила, стряхивая пепел прямо на сероватый мрамор.

– Знаешь, что один человек сказал другому, сидящему на рельсах? – спросил подошедший Антон.

– ?

– Подвинься.

Она слабо улыбнулась.

– Хочешь выпить?

– Нет, спасибо.

– Что случилось, детка?