Пепел звезд

Вспугнутой мышью она метнулась на лестницу, позабыв обо всех приличиях, с рождения вдолбленных в детскую головку интеллигентными родителями, потомственными аристократами: «Не кричать. Не выказывать лишних эмоций. Не выдавать истинных чувств…», завопила что было сил в лестничный проем:

– Дима! Ты забыл перчатки!

За спиной раскрылся лифт. Вышел Дмитрий, сконфуженно улыбнувшись:

– Я забыл перчатки.

– Вот они.

Оба дышали так, словно только что пробежали марафон.

Ее губы, дрогнув, приоткрылись… Он молча прерывисто сжал ее в объятиях. Она закрыла глаза, всем телом отозвавшись на жаркий влажный призыв его настойчивых губ… Вся ее холодность, отрешенность, усталость исчезли, растворяясь в стремительном потоке обжигающей страсти. Спящая царевна дождалась своего Принца. И не было больше тех мучительных лет непонятной, ненужной летаргии. И никого не было. Только он. И она. И горячие губы. И властные руки на пылающем теле. И весь этот дьявольски-божественный коктейль, названный кем-то «Любовь».

Перчатки так и остались лежать на полу, за захлопнутой дверью.

– Я люблю тебя, Лена.

– Я люблю тебя, Дима.

Они лежали на скомканных влажных простынях, не разжимая объятий, точно боялись вновь потерять друг друга.

– Как ужасно – стать счастливой ТАКОЙ ценой, – прошептала Лена.

– Не думай об этом. Мы все равно бы встретились. Ты мой белый пион…

– Лепестки которого развеваются на ветру… Ты помнишь?

– Никогда не забывал, – он перебирал ее чудные волосы, зарываясь в них лицом. – У тебя было много мужчин?

– По-настоящему, ни одного.

– Раньше ты не была такой страстной. – В его голосе прорезались ревнивые нотки.

– Ну, знаешь! – Лена возмущенно подскочила. – Что ты хочешь услышать? Когда-то ты был первым, но сам не захотел им оставаться. Может, прежде расскажешь про ту девицу, что я встретила на лестнице шесть лет назад?

– Охотно, – Дмитрий тяжело вздохнул. – Невысокая, чуть полноватая шатенка с короткой стрижкой…

– Благоухающая «Пуазоном»… Да, ты хорошо ее запомнил.

– Еще бы… Это моя сестра Дашка.

– Что-о?!

– Она тогда в командировку приезжала. Да у меня и фотография ее стояла. На книжных полках. Я думал, ты узнаешь…

– Узнаю?! – теперь Лена смутно припомнила любительский снимок щекастой девочки с большими бантами.

– Послушай, – Дмитрий умоляюще потянул на себя простыню, в которую завернулась возмущенная подруга. – Я хотел все объяснить. Просто был зол на тебя из-за всех этих контрактов… Я звонил тебе весь следующий день. Месяц. Год… Твои родители сказали, что ты остаешься во Франции, и отказались дать твой номер. Попросили не беспокоить. А когда ты все-таки вернулась… Я тебя по телевизору увидел. Ты стала звездой. Знаменитостью с кучей денег. И возле тебя вечно вились нувориши, актеры, разные «крутые». Мне не было места среди них.

Лена закусила предательски дрогнувшую губу.

– А почему ты решил за меня, кто мне нужен, а кто нет?

– Ты сама могла бы позвонить хоть раз!

– Я звонила! Ты сменил квартиру! Где мне было тебя искать?

– Захотела бы нашла! Просто у тебя были другие заботы. И мужчины.

– Ну, знаешь! Хватит! – Лена поднялась с кровати и, едва сдерживая слезы негодования и обиды, принялась быстро одеваться.

Дмитрий вскочил следом и, подойдя к девушке, медленно опустился на колени, целуя ее теплый живот.

– Прости меня. Пожалуйста, прости.

Чувство необычайной легкости, бьющего через край восторга, овладело Юлькой через несколько минут.

Все вокруг было веселым, праздничным, сексуальным, все кружилось в пестром нарядном хороводе.

Вскоре Юлька лихо отплясывала на столе то ли канкан, то ли рок-н-ролл, сбрасывая ненужные детали одежды, распевая в такт оркестру:

– Не смотри на ее ты запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.[6]

Пока подоспевший Вольский не стащил ее, и не увлек по каким-то коридорчикам, закоулкам и лестницам все выше и выше, покуда не остановился в темном тесном закутке, где и одному не разместиться. Прислонив ее спиной к стене, он овладевал ею, и она, извиваясь в экстазе сладостнейшего оргазма, кричала: «Еще! Еще! Давай!» И летали, летали вокруг, расплываясь и соединяясь вновь, разноцветные солнечные зайчики…

Потом он выволок хохочущую упиравшуюся Юльку вытащил на улицу, запихнул в машину.

– Куда мы едем?

– Ко мне, разумеется. Я тут рядом живу. На последнем этаже. Двадцатом. И по ночам разговариваю со звёздами прямо из окна.

– Класс! Я тоже хочу.

– Сейчас будешь.

Они подъехали к бело-коричневой «башне», ввалились в подъезд. Мирно посапывавшая бабушка-консьержка встрепенулась, но Вольский бросил на столик купюру, и та, раскланиваясь и рассыпаясь в любезностях, проводила до лифта.

Лифт ракетой взмыл вверх, казалось, он пробьёт крышу, вырвется в небо, полетит прямо в космос…

– Стоп, приехали.