Пепелище славы

Скоро Шенгар пришел к выводу, что готовка еды — вовсе не последовательность обязательных процедур с известным результатом, а процесс не менее увлекательный и творческий, чем погоня за этой едой по горам, лесам и болотам. Не прошло двух лет, и его авторитет в кулинарии сделался столь же непререкаемым, как слава меткого стрелка и способности к определению погоды.

Шенгар как раз закончил с кроликами, когда песенка подошла к заключительным строкам.

«Он голой рукой вырвал сердце врага
И бросил его на съеденье волкам!» —

фальшиво протянул молодой охотник, нимало не стесняясь совершеннейшему отсутствию музыкального слуха при громком и сильном голосе.

— Я точно жив, — слабо простонал эльф в углу. — В чертогах Светлого Творца не может быть таких ужасных звуков!

— Еще бы ты посмел сдохнуть, — проворчал Шенгар, обиженный подобным отзывом о своей любимой песне, — после того, как я извел на тебя все запасы целебных трав!

— Но если это не Светлые Чертоги — где я нахожусь?

Радость от предвкушения момента, когда он вопьется зубами в нежный, равномерно прожаренный кусок крольчатины, разом померкла от столь явных признаков жизненной несправедливости.

— Ушастый доходяга ничего не помнит, — горестно вздохнул несостоявшийся герой. — Вот и таскай таких на собственном горбу под тучей стрел от трех десятков врагов!

— Орки! — вскричал эльф и дернулся было сесть — не дали прочные жерди шин и вовремя подоспевший Шенгар, силой уложивший взбунтовавшегося пациента обратно.

— Попрыгай еще, потом пятьсот лет будешь как ящерица ползать, или сколько вы там живете! — цыкнул он сурово.

Эльф охнул от запоздалой боли, безжалостными когтями рванувшей израненную грудь.

— Я вспомнил, — тихо проговорил он. — Ты — один из тех юношей, что вытащили меня из пропасти. Вы так и не бросили меня! Но… Что случилось потом? Вы смогли предупредить наших в лагере?

— До лагеря мы так и не добрались. Эта пещера — хорошее убежище. Легче поднять со дна Темную Твердыню, чем этим деся… тридцати оркам добраться до нее.

— А что с твоим братом? Неужели…

Шенгар презрительно фыркнул:

— Ха! Еще чего! Брат ушел разведать их логово. С такими, как он, не бывает всяких «неужели»!

Раненый прикрыл незрячие глаза.

— Орки — опасные противники. Вы двое действительно очень храбры. Мне жаль, что раньше я считал вас слабым племенем.

— Ну… Я вон когда мальчишкой был, вообще в вас не верил. Думал, что эльфов выдумали старейшины, чтобы красивее о своих подвигах рассказывать!

Боль помешала эльфу засмеяться.

— Наверное, это был мой бред… Мне показалось… Или вы действительно говорили, что знакомы с Роэтуром?

— Знакомы, — кивнул Шенгар, раскладывая нанизанных на прутья кроликов над горячими углями. — Несколько лет назад забрели далеко на юг. Там и повстречались. У меня брат тоже головой малость того. Книги, буквы… В общем, быстро столковались.

— Я не знал, что на севере есть люди, знакомые с грамотой! Расскажи мне подробнее о вашем народе.

— Ну, если честно, брат тут один такой. И вообще на севере мы пришлые. Земли, откуда мы родом, поглотило море. Но у нас сохранились рассказы и легенды о том, каким великим народом мы были когда-то. Брат верит, что все эти книги помогут вернуть нам былую славу.

— Странно. Раньше Роэтур то и дело притаскивал каких-то людей, пытался всем о них рассказывать… А о вас и словом не обмолвился.

Шенгар судорожно сглотнул, чувствуя, как разговор перетекает в совершенно нежелательное русло. Мысли понеслись вдвое быстрее обычного. Не впервой любителю преувеличений было на ходу выдумывать объяснения несостыковкам в рассказе. И все же, одно дело слегка приукрасить реальную историю и совсем другое — говорить явную неправду. И первое и второе Шенгар умел делать, не моргнув глазом. Различалась моральная сторона вопроса. Он мог бы с легкостью соврать врагу или чужаку — но кем считать этого эльфа? Врагом, потому что он длинноухий? Другом, потому что у них общий противник в лице стариканов? Пленным? Случайным товарищем? С каждым днем ситуация все больше выходила за пределы привычной с детства простой логики: «свой-чужой», «плохой-хороший». И это сильно раздражало Шенгара.

«Буду говорить половину правды», — решил он, окончательно потеряв надежду определить статус собеседника, и прислушался к голосу совести. Та молчаливо согласилась с таким выходом — видимо, смекнув, что лучшего ей все равно не предложат. Итак, какой кусок истины можно открыть длинноухому, чтобы не разочаровать в лучших чувствах? Шенгару припомнились рассказы старейшин и долгие нудные рассуждения братишки Орога о причинах и смысле вражды между Светом и Тьмой. «Ушастики вечно возились с людьми. Даже с теми, что служили Владыке. Скажу-ка я ему все как есть, просто не буду уточнить, кто мы такие».