Пепельное небо

— Они часть ответа. Твой отец нуждается в них, но также в ингредиенте, которого может и не существовать. Один из членов нашей группы работал над ним. И, скорее всего, ему нужна формула, как соединить две части вместе.

— Такая формула существует?

— Существовала давно, но сейчас — не знаю.

Партридж думает о встроенных орудиях в руках у Седжа, о кукле-руке Прессии, о птицах Брэдвела, об Эль Капитане и его брате.

— А могут ли эти лекарства исправить слияния?

Мать зажмуривается, будто ей становится больно, а затем медленно сгибает свои клещи и качает головой.

— Нет, — отвечает она сердито. — Они не разъединяют ткани. Они соединяют и строят их. Твой отец собирался запустить эти биосинтезированные нанотехнологии в коктейль из бомб с единственной целью — слияния выживших с миром вокруг них, чтобы создать расу недолюдей, новых рабов, которые будут служить им в Новом Эдеме, когда Земля омолодится. Я должна была рассказать другим. Я должна была бросить его и попытаться найти способ спасти людей. Мне не удалось. Это и есть причина, по которой я взяла тебя в Японию, где я встретилась с отцом Эмми — Прессии, — одним из семерки. Я должна была передать ему все секреты отца, которые знала.

— Но почему ты не использовала ни один из этих препаратов на себе?

— С одной стороны, препараты не совершенны. Они не всегда знают, как остановиться. А кроме того, Партридж, даже если бы они были идеальны, ты знаешь, почему я этого не сделала.

— Нет, — раздраженно отвечает Партридж, — я не знаю!

— Это было бы как сокрытие истины. Мое тело — это правда. Это история.

— Так не должно быть.

Мать бросает взгляд на его руку.

— Что с тобой произошло?

— Я принес небольшую жертву, — отвечает Партридж.

— Хочешь ли ты забрать ее обратно?

Он пристально смотрит на повязку, вымазанную засохшей кровью, и затем качает головой.

— Тогда ты, наверное, понимаешь. — Она захлопывает ящик. — Я сожалею о стольких вещах. Я в столь многом виновата, Партридж. — Мать начинает плакать.

— Ты не можешь винить себя, — возражает Партридж.

— Мне надо прекратить оглядываться на прошлое. Оно меня живьем пожирает. То, что я вижу тебя и твою сестру, помогает мне сейчас видеть будущее.

— Отец хочет чего-то еще, — говорит Партридж.

— Чего же? — спрашивает мать, глядя на сына. Ее глаза такие же, как у него, но немного другие. Он так долго скучал по ней, что теперь едва дышит. Он отводит взгляд, чтобы сохранить хладнокровие.

— Ему нужна ты.

— Я? Зачем? У него что, мало прислуги?

— Карузо сказал, что я должен был стать лидером восстания. Что он имел в виду?

— Именно это. Ты должны был стать нашим лидером, захватить отца и Купол. У нас есть «спящие ячейки» внутри.

— «Спящие ячейки»?

— Люди внутри, которые на нашей стороне, — отвечает мать.

Она открывает ящик и достает лист бумаги. На нем длинный список имен.

— Купол не знает о них. Это могло бы поставить под угрозу их жизни.

Глаза Партриджа пробегаются по списку.

— Вид? — изумленно спрашивает он. — Родители Эрвина? И отец Алгрина Ферта? Но Алгрин же должен был пойти в спецназ. — Взгляд скользит дальше по списку. — Глассингс, — бормочет он и вспоминает разговор с ним и его бабочку во время танцев. — Он позвал меня на экскурсию и помог взять твои вещи из Архива личных потерь. Он сказал, что я могу поговорить с ним о чем угодно, что я не один.

— Дюран Глассингс, — произносит мать. — Он очень важен нам. Он самая ближайшая связь с тобой.

— Он мой учитель по мировой истории.

— Он был одним из тех, кто все это спланировал, — произносит она.

Партридж крайне удивлен.

— Но я не лидер! — возмущается он. — Я не смогу командовать «спящими ячейками» и развалить Купол!

— Мы ждали знака, который покажет, что ты готов. И мы получили его.

— Что же это было?

— По иронии судьбы, твой побег.

— Что же нам теперь делать? — спрашивает Партридж. — Они хотят, чтобы мы выдали тебя со всем содержимым твоей лаборатории!

— А если мы откажемся?

— У них заложник, — произносит сдавленно Партридж. — Девушка по имени Лида. — Как только он произносит это имя, его голос звучит глухо.

— Лида, — повторяет мать. — Она много значит для тебя?

Партридж кивает.

— Хотел бы я, чтобы она не значила так много.

— Нет, не хотел бы.

— Она рисковала жизнью ради меня. Я готов рискнуть своей ради нее. Но не твоей.

— Может быть, у нас получится дать им то, что, они думают, они хотят. Я могу дать им несколько лекарств, и к тому времени, как они поймут, что таблетки бесполезны, вы будете в безопасности, — произносит Арибэль. — Мы выиграем время. В конце концов, тебе все равно придется биться, Партридж.

— Я не могу. Я не Седж. Это он был лидером, не я.

— Был? — резко спрашивает мать. — Что с ним случилось?

— Мне сказали, что он мертв. Убил сам себя. Оказалось, что мне врали, — он жив. Сейчас он наверху. На другой стороне — на стороне солдат, захвативших заложницу. Купол превратил его в наполовину зверя, наполовину машину. Это невозможно описать. Я понял, что это он, только по голосу. Его я узнал бы где угодно.

— Я хочу его увидеть, — резко произносит Арибэль.

— Это значит, что ты хочешь подняться наверх? Сдаться им?

— Я не боюсь твоего отца.