Пепельное небо

Лида решает не обращать внимания на смех. Рыжая начинает напевать во время работы детскую песенку, которую мама Лиды пела ей:

— «Мерцай, звездочка, мерцай…»

Это ужасный мотив, который стоит только услышать и он может привязаться на целый день, особенно в одиночной камере. Он может и с ума свести. Рыжей песня явно причиняет боль. Лида надеется, что к ней песня не привяжется. Рыжая на минутку прекращает напевать и смотрит на Лиду, будто хочет что-то ей сказать, но не решается. Лида поворачивается к той, с карими глазами, которая смеялась над ней.

— Что тут смешного? — спрашивает она.

— Неужели ты не знаешь?

Лида качает головой.

— Говорят, ему удалось выбраться.

— Откуда?

— Из Купола.

Лида продолжает плести. Из Купола? Зачем ему было выходить? Зачем вообще кому-то выходить? Выжившие снаружи злы и безумны. Они испорчены, изуродованы и не похожи на людей. Она слышала сотню страшных рассказов о девушках, которые выжили и сохранили в себе остатки человеческого, а их изнасиловали или съели заживо. Что они сделают с Партриджем? Выпотрошат его, сварят и сожрут?

Ей становится трудно дышать. Она смотрит на лица, склонившиеся над ковриками. Одна девушка поднимает взгляд на Лиду. На бледном лице девушки играет улыбка. Лида думает, принимала ли она препараты, вызвавшие эту улыбку. Иначе зачем еще здесь улыбаться?

Рыжая постукивает своим ковриком по столу, напевает и смотрит на Лиду, словно хочет либо привлечь ее внимание, либо вызвать одобрение. У нее получался простой белый коврик с красной полоской посередине. Она смотрит на Лиду вопрошающе, словно говоря: «Видишь? Смотри, что я сделала!»

Девушка с темно-карими глазами шепчет:

— Наверное, он уже мертв. Кто бы смог там выжить? Он ведь всего лишь мальчик из Академии. Мой друг рассказал, что Партридж даже еще не прошел кодирование.

Партридж. Лида чувствует себя так, как будто его уже нет на этой планете. Но мертв ли он? Ей по-прежнему кажется, что она узнает, если он действительно умрет. Она почувствует, что внутри нее что-то умерло. А сейчас она этого не ощущает. Она думает о том, как он держал ее за талию, когда они танцевали, вспоминает поцелуй, и ее сердце замирает, как всегда, когда она думает об этом. Этого не происходило бы, если бы он был мертв. Она бы ощущала страх и горе. Но она все еще чувствует надежду.

— Он смог бы, — шепчет Лида. — Он сумел бы выжить.

Девушка вновь смеется.

— Заткнись! — резко шепчет ей Лида, затем поворачивается к Рыжей и говорит ей тоже: — Заткнись!

Рыжая застывает на месте. Другие девушки оборачиваются.

Санитарки смотрят на стол.

— Работаем, дамы!

Одна из них говорит:

— Это пойдет вам на пользу. Давайте, работайте!

Лида смотрит на цветные полоски. Они расплываются у нее перед глазами и ускользают из виду. В глазах щиплет, но она сдерживает слезы. Она не хочет, чтобы кто-нибудь это видел. Продолжать, говорит она про себя. Продолжать.

ПРЕССИЯ ХЛОРКА

Это совсем не похоже на то, что представляла себе Прессия. Место больше напоминает старую больницу, нежели военную базу. Воздух пахнет хлоркой, и вокруг слишком чисто. В комнате стоит пять детских кроватей, на них лежат дети. Они не двигаются. Но и не спят. Все лежат в зеленых накрахмаленных униформах и, вытянувшись, чего-то ждут. Один — с жесткой рукой, покрытой красным алюминием. Другой — с головой, закатанной в камень. Еще один спрятался под одеяло. Прессия знает, что она тоже выглядит не очень — с ее шрамами на лице и головой куклы вместо руки. Ее рот по-прежнему заклеен липкой лентой, руки связаны за спиной, и она все еще в своей одежде, поэтому ребята знают, что она новенькая. Если бы она могла, то спросила бы их, чего они все ждут, но хочется ли ей это знать?

Прессия старается вести себя, как они. Она пытается представить, что произошло после того, как Партридж и Брэдвел узнали, что ее похитили. Ей хочется верить, что они объединят свои силы и пойдут за ней, попытаются ее освободить. Но она знает, что это невозможно. Никто из них двоих даже толком и не знал ее. Партридж встретил ее случайно, у него — своя цель. Прессия оглядывается назад и размышляет, нравилась ли она Брэдвелу или он только посмеивался над ней. В любом случае, сейчас это не имеет значения. Последнее, что он сказал, это то, что он выжил только потому, что не привязывался к другим людям. Попыталась бы она спасти его, если бы они поменялись ролями? Ей даже не приходится задуматься над ответом — конечно же, да. Каким бы ужасным ни был этот мир, он все же кажется лучше, когда в нем есть Брэдвел. Он словно заряжен изнутри, весь светится, готов к бою, и даже если он не будет бороться за нее, у него есть энергия, которая нужна всем остальным.