Пепельное небо

Дети болтали. Им нельзя было доверять, они все повторяли за родителями, как попугаи. Мама Партриджа говорила ему: «Если кто-то спросит у тебя мое мнение о чем-нибудь, говори, что не знаешь». Она не оставляла его надолго одного в доме у друга. Еще все боялись вирусов. Окружающей среде больше нельзя было доверять. Системы водоснабжения стали подозрительными, часто ломались, магазины предлагали испорченные продукты. В Академии Партриджа учили, что даже если бы Взрыв не произошел, им бы все равно нужен был Купол. Это оказалось пророчеством. Взрыв… может, его отец с самого начала участвовал во всем этом? Он редко говорил о Взрыве, но когда говорил, то всегда как о стихийном бедствии. Не раз Партридж слышал, как отец говорил: «Форс-мажорные обстоятельства. Господь был милостив к нам», и «Благодарим Тебя, Отче, ибо Ты благословил нас».

Партридж помнит, как однажды они с мамой приехали к его другу, и мама ушла. Ему стало интересно, есть ли где-то здесь остатки этого дома.

— Мисс Фарлинг, — произносит он, вспомнив имя.

— Что? — спрашивает Брэдвел.

— Мисс Фарлинг была мамой моего друга. Моей маме она нравилась. У нее был сын моего возраста, Тиндал. Иногда меня привозили, чтобы мы играли вместе. Однажды мы пришли на встречу в песочнице по соседству, а она не появилась. Дверь ее дома нам открыла другая женщина. «Штатный работник», — сказала она. Женщина временно ухаживала за ребенком, пока мистер Фарлинг искал замену своей жене по домашним делам.

— И что сделала твоя мать? — спрашивает Брэдвел.

— Она спросила, что случилось, и женщина ответила, что мисс Фарлинг перестала посещать заседания СФ, а затем и церковь.

— Суперфеминистки, — цедит Брэдвел.

— Твоя мама тоже там состояла?

— Конечно нет. Она не разделяла взгляды консерваторов, как и рассуждения типа: «Разве мы не чудесны? Милые, женственные, спокойные». Она думала, что все это чушь собачья.

— Моя мама тоже презирала это движение. Она всегда ссорилась с отцом из-за этого.

Матери всех друзей Партриджа состояли в СФ. Они всегда красились помадой, что выглядело мило, хотя иногда она оставалась на их зубах.

— Так что случилось с мисс Фарлинг? — спрашивает Брэдвел.

— Я не знаю. — Женщина сказала, что реабилитация не продлится вечно. Она предложила консультацию: «Иногда мы можем помочь, когда кто-то потрясен внезапной потерей». Его мать отказалась. Партридж почти в точности помнит ощущение, как она сжала его плечо, как будто это произошло из-за него. — По дороге домой мама рассказала мне, что тюрьмы, реабилитационные центры и санатории строились такими высокими по одной причине. Чтобы единственным отличием было то, что вы живете либо под их крышей — либо под их тенью.

Небо и тени вокруг становятся темнее. Звери могут появиться откуда угодно. Мальчики минуют несколько расплавленных спортивных площадок и перешагивают забор из цепи.

— Твои родители, — спрашивает Партридж, — как они все поняли, если они отказали лучшим из лучших в «Красных омарах»? Они же не знали всего.

— Просто повезло, — отвечает Брэдвел. — Но теперь, оглядываясь назад, я уже не уверен, удача это или невезение. Мой папа выиграл грант на изучение ритуалов в далекой японской рыбацкой деревне, где семья показала ему видеозапись женщины, которая пережила Хиросиму, но сильно деформировалась. Ее рука приросла к карманным часам. Ее скрывали, потому что были и другие, подобные ей, которые сплавились с животными, с землей, друг с другом, их спрятало правительство, и больше их никто никогда не видел.

— Под Куполом обожают изучать древние культуры. Пещерная живопись, осколки глиняной посуды, иногда мумии. Всякие вещи такого рода. Так проще понять историю.

— Не сомневаюсь! — Брэдвел смотрит на Партриджа, как будто оценивая его реакцию. — Как и многие историки, мой отец не верил, что атомная бомба была единственной причиной капитуляции Японии. Еще до капитуляции Япония показала, что не боится терять людей в таких количествах. Родители задавались вопросом, не был ли причиной капитуляции страх правителя перед этими мерзостями, порожденными взрывом. Япония всегда славилась однородностью культуры, характерной для острова. Для правителя страны критическим моментом стало не то, что они могут быть уничтожены как нация, а то, что они мутируют и деформируются. Генералы были вынуждены сдаться, а всех людей, которые пострадали от бомбы, увезли для последующего изучения. Чувство стыда и цензура Макартура стали кляпом для очевидцев и научных наблюдений последствий атомной бомбы. Все это помогло замять вопрос об истинной истории ужасов, а также мутациях.

Они подходят к части ворот, которая до сих пор цела. Сначала перепрыгивает Брэдвел, за ним — Партридж. Перед ними очередной участок с обугленными остатками и растопленными каплями пластика.

— А как насчет Соединенных Штатов? — спрашивает Партридж.

— Ты действительно хочешь знать? А то мне говорят, что я слишком педантичный.

— Я хочу знать.