Пепельное небо

— Я не знаю, есть ли у нас что-нибудь стоящее, чтобы расплатиться с вами, — говорит Прессия.

Добрая Мать бросает взгляд на их оружие.

— Где вы все это взяли?

— В мясной лавке, — отвечает Брэдвел.

— Ты мясник?

— Нет. Я нашел лавку, когда еще был ребенком, сразу после Взрыва.

— Вы хотите, чтобы мы расплатились оружием? — тревожно спрашивает Прессия.

Добрая Мать смотрит на нее с улыбкой.

— У меня есть любое оружие, о котором только может мечтать девушка. — Она протягивает руку: — Дайте-ка мне.

Прессия наклоняется, поднимает один из ножей и, поклонившись, протягивает.

— Ты была с матерью, когда все произошло? — спрашивает женщина.

— Да.

— Потеря есть потеря, — говорит Добрая Мать, касаясь лезвия. — Ты либо принимаешь это, либо нет.

— Какую плату вы хотите? — повторяет Прессия.

Добрая Мать наклоняется к Партриджу и говорит:

— Мы наблюдали за вами в течение долгого времени, еще до того, как мои женщины подошли к вам. Знаете, сколько раз мы могли убить вас и какими способами?

Он качает головой.

— Если хочешь найти мать, тебе не справиться без нашей помощи. Все дело в том, готов ли ты принести жертву ради своей цели.

Партридж смотрит на Брэдвела и на Прессию.

— Это тебя спрашивают, — тихо произносит Брэдвел.

Добрая Мать указывает ножом на Партриджа:

— Это то, как я вижу ситуацию. Ты ведь здесь уже достаточно давно?

— Достаточно для чего? — спрашивает Партридж.

— Достаточно, чтобы перестать быть Чистым.

— Я не понимаю, о чем вы, — шепчет Партридж.

Прессия думает о рубцах, ожогах, отметинах, слияниях, а затем, глядя на нож в руке Доброй Матери, почему-то об ампутации.

— Чистота — это бремя, — заявляет Добрая Мать. — Вот что мы обнаружили. Когда ты уже не Чистый, когда тебе уже не нужно это защищать, ты свободен, терять нечего.

Партридж яростно мотает головой:

— Я не против этого бремени!

— Я хочу, чтобы твоя плата стала также подарком для тебя. Я помогу тебе расстаться с Чистотой. Ты никогда не поймешь до конца, но я сделаю тебя одним из нас, правда, в очень маленькой степени, — она улыбается.

Партридж обращается к Прессии:

— Скажи ей, что не нужно этого делать. Мы придумаем что-нибудь другое, чем расплатиться. Я сын Уиллакса. Он же может быть полезным?

— Ты больше не под Куполом, — напоминает Добрая Мать.

— Нет, давайте придумаем что-нибудь другое, — говорит Прессия.

Добрая Мать качает головой. Брэдвел тихо и спокойно спрашивает:

— Что вы хотите с ним сделать?

— Просто знак, отметину, — отвечает Добрая Мать.

— Какую отметину? — снова спрашивает Брэдвел. — Палец?

Желудок Прессии завязывается в узел. Хватит с нее крови. Больше никаких потерь. Нет, нет.

— Мизинец, — произносит Добрая Мать, держа обеими руками рукоятку ножа. Она бросает взгляд на Партриджа. — Женщины могут тебя подержать.

Прессия чувствует себя дико, будто животное царапает ее ребра изнутри. Она с трудом представляет, что сейчас чувствует Партридж. Он в отчаянии смотрит на нее. Брэдвел, похоже, единственный, кто понимает, что этого не избежать. Он говорит Партриджу:

— Это подарок. Ты легко отделаешься. Это всего лишь мизинец!

— Мне не нужны такие подарки! Меня и так все устраивает. Я рад, что Прессия вернулась. На этом подарков хватит.

Прессия хочет попросить Добрую Мать забрать что-нибудь у нее, но понимает, что это только разгневает ее. Добрая Мать ненавидит смертных. Она будет презирать Прессию за этот акт самопожертвования. Но затем Прессия понимает: а ведь он должен заплатить! Он пришел сюда, что бы найти свою мать, в конце концов, чего он ждал?

— Они оставят нас без защиты, — убеждает Брэдвел. — И мы не найдем твою мать, потому что умрем!

Партридж застывает, побледнев. Дыхание его сбивается. Прессия смотрит на него и повторяет эту простую истину:

— Мы умрем.

Партридж смотрит на свою руку, затем на Брэдвела. Он уже и так подверг опасности жизни Брэдвела и Прессии. Это самое малое, что он может сделать, и он знает это. Он подходит к Доброй Матери и кладет руку на стол.

— Подержи ее, — просит он Брэдвела, — так, чтобы я ее не отдернул.

Брэдвел прижимает запястье Партриджа так сильно, что Прессия видит его побелевшие костяшки. Партридж сжимает остальные пальцы, оттопырив мизинец.

Добрая Мать примеривается, высоко поднимает нож и быстрым движением отрезает мизинец Партриджа посередине. Звук — почти как выстрел — заставляет Прессию вздохнуть. Партридж даже не вскрикивает, все произошло слишком быстро. Он пристально, словно отключившись, смотрит на свою руку и быстро льющую кровь из половины мизинца. Партридж как будто онемел, потому что его лицо не имеет определенного выражения. Но потом он закатывает глаза к потолку и корчится от боли.

Добрая Мать протягивает Брэдвелу тряпку и кожаную повязку.

— Оберни плотно его палец. Создай давление и держи его высоко.

Брэдвел оборачивает кожаную повязку вокруг пальца Партриджа. Он сжимает пальцы в кулак, а затем прижимает яркие окровавленные тряпки к сердцу Партриджа. Букет. Вот о чем думает Прессия — букет красных роз, такой можно было бы увидеть в старых журналах Брэдвела.

Добрая Мать поднимает другую половину мизинца и отдает ее Партриджу: