Пепельные объятия

Следующий ближайший город по трассе был Актюбинск. Дозиметр у Женьки потихоньку начал приходить в себя. Однородное верещание превратилось в раздельные редкие писки. Душевно мы хапнули проникающей радиации. Интересно, что теперь у нас будет? Рак легких или лейкоз? Хотя, вроде, это одно и то же. Когда проявятся первые симптомы? У кого первого? Точно, сначала мы должны облысеть. Ожоги от вспышки вроде не получили, машина спасла, да и расстояние. Даша только вся отбитая. И на голову тоже. Опять у меня начались депрессивные мысли. Как хорошо, что индикатор заряда и расхода топлива остались на правой, целой стороне дисплея. Но без одного электродвигателя расход энергии значительно возрос. Не помешало бы и заправиться. Дизелек молотит без остановки. Осталась одна канистра на запас, но её надо беречь. От Уральска до Актюбинска почти полтысячи километров, сто мы уже отмахали. Обе зарядозаправочных станции, что я проехал, были закрыты и без электричества. Впереди поселок с труднопроизносимым названием Жымпиты. Девочки попросили остановку. Что ж, можно. Я вышел и размял конечности. Недалеко паслось стадо баранов. Услышав их блеяние, я вдруг осознанно понял, что это последние звуки цивилизации, как вибрации затухающего аккорда. Посмотрел в небо, облака скользили, как плывущие острова в океане бескрайней синевы. Это был день, который изменил для меня всё. Апокалипсис.

Очередная встречная машина. Обычно они просто проносились мимо, а эта лихорадочно мигала дальним светом. Я сбросил скорость, мы поравнялись и дружно опустили водительские стекла. За рулем сидел пожилой, полный казах с усиками.

— Салам братишка, что там Орал? Бомбили, нет? Кругом свет погас, никто ничего не знает. Радио не работает.

— Привет, брат. Там полный звездец. Нет больше города.

— Мәссаған![3] Я к братишке ездил в Жымпиты. Отбасы Оралда қалды[4]. Теперь чё делать, а?

— Я не знаю, мы едем в Актюбинск. Ты в поселок лучше вернись, подожди. Дальше зарядозаправка есть?

— Она есть, но там же света нет, люди внутри сидят, охраняют, ты стучись к ним. А я потихоньку в Уральск поеду, посмотрю.

— Удачи!

— Тебе тоже, братишка!

Он сказал, что у него в Уральске осталась семья. Но ехать туда сейчас совсем не мудрое решение. Я понимаю, что он пока не может осознать случившееся, а переубедить его точно не получится. Дорога была отличная. Четкая разметка, гладкий асфальт. Через двадцать километров брошенных машин стало ещё больше. Люди забирали вещи и садились на попутки. Многие махали руками, выбегали на дорогу. Я не останавливался, знаками показывал, что салон полный. Наконец добрались до зарядозаправки. Она находилась перед поворотом к поселку. Усатый оказался прав. Станция была полностью обесточена. Несколько оставленных автомобилей с распахнутыми дверями стояли около мёртвых сосок. Люди, в большинстве своем, видимо ещё не осознали, что полностью остались без транспорта, ведь поголовно у всех машины электрички, а заряжать их теперь негде. Электростанции и линии электропередач разрушены атакой. Бензиновые авто и генераторы экологи запретили ещё пять лет назад. Да и бензина-то не купить. Только дизельное топливо. На нём сейчас работают редкие гибридные вездеходы, как у меня, спецтехника, грузовики и автобусы. Я подъехал к самому входу станции, вышел, подергал дверь. Заперто. Стал стучать в стекло, внутри зашевелились.

— Жабық, жарық жоқ[5]! — произнесла недовольная пожилая казашка, чуть приоткрыв дверь.

— Здравствуйте! Мне не надо заряжать машину, мне нужно купить солярку и еду!