Пепельные объятия

Рассвело. Я отошёл от кошары по надобностям и стоял сейчас посреди бескрайней, омываемой солнцем степи, где тишина была настолько осязаема, что казалась почти музыкой. Прекрасное, безопасное место. Неожиданно, среди этой первозданной красоты, вдруг поднялся ветер — не простой ветер, а вестник предстоящего хаоса. Он нес с собой черную пыль, которая вихрем надвигалась на меня, преображаясь в зловещий танец смерти. Я с криком побежал предупредить ребят.

Обернулся. Из этой пыли начали формироваться фигуры — существа с длинными, как ночь, черными руками. Они были подобны призракам из самых мрачных легенд, оживлённые тёмной магией. Эти тени двигались с невероятной скоростью и ловкостью, их руки становились орудиями уничтожения, мгновенно ловя и разрывая на куски всех, кто попадался им на пути.

Первым оказался Серик. Он истошно кричал, но чёрные руки не знали жалости. Я стоял в эпицентре этого апокалипсиса, замерев от ужаса, моё сердце билось в такт с безумным ритмом их разрушительного танца. Внезапно мне показалось, что среди этого хаоса я стал невидимым для тварей. Они продолжали свой жестокий бал рядом со мной, истязая моих друзей и не замечая моего присутствия. Вдруг, ветер неожиданно стих. Но твари остались. Они обернулись, их глаза, полные мрака и бездны, сфокусировались на мне. В этот момент я понял: моё временное спасение было лишь иллюзией. С криком, который застыл у меня в горле, осознал, что конец близок. Существа с длинными руками медленно приближались, и я своим нутром почувствовал, как воздух вокруг меня становится тяжёлым и холодным. Я проснулся в холодном поту, с сердцем, бешено колотящимся в груди, и с осознанием, что такой ужас может ждать меня наяву.

— Ну, ты и напугал ребят, — раздался голос друга, окончательно выдёргивая меня из объятий Морфея. — Это был просто нечеловеческий крик. Я даже не поверил, что ты, Сергий, на такое способен.

Светало. Игорь стоял у дверей с моим карабином в руках. Космонавты испуганно и сонно вертели в скафандрах своими головами. Серика в хижине не было. Я медленно встал и вышел на утреннюю разминку. Как давно я не делал её на свежем воздухе.

— Всё чисто, друже, занимайся смело. Недавно измерял. Радуйся напоследок.

Да уж, радуйся. Перед глазами промелькнули лица родных. А может вывезти их сюда? Как на курорт? Набрать надувных матрасов, подушек. Надо же побыть на солнце перед зимой!

— Если ты думаешь сделать тут базу отдыха, даже не надейся, — угадал мои мысли Игорь. — Через месяц, максимум два, этот Рай закончится.

Из кошары вернулся Серик.

— Какой-то зверь незнакомый орал, барашков напугал. Первый раз такой голос слышу. Все проснулись? Чайник кипит, лепешки готовы, можно завтракать. Сахар у меня есть.

Позавтракали, Игорь принес пять бутылок водки. Весь наш оставшийся запас.

— Возьми, Серик. Тебе пригодится, бороться со скукой. Мы брали на еду или патроны поменять, но оказалось, что меняться не с кем.

— Еда если вам нужна, не спешите тогда.

Пастух ушел. А мы и не торопились. Время ещё есть.

Затем Серик собственноручно освежевал нам шесть баранов и забил пять кур.

— Берите, мне в город уже не отвезти. Вам теперь нужнее. Соли мало, присолить не смогу.

— Солить не надо. До дома свежину довезем, там есть пустой холодильный ларь и морозильное отделение в холодильнике. Благодарю тебя, Серик. Береги себя, — друг похлопал по спине мужчину.

— Вы отца и брата моего поищите, я адрес написал, вот на бумажке.

Мы расстались как старые друзья. Серик всем пожелал «Жол болсын». Наконец, погрузились. Андрюха не обманул, уже довольно резво подошел и сел в машину. А потом даже помогал Толику разместиться на заднем сидении. Никакого запаха от них не было, об этом я переживал абсолютно зря. Экскреторная система работала у них замечательно.

Багажник Громады первый раз за всю историю был забит до отказа. Даже чуть присела задница машины. Надо будет включить компенсацию. Там одного только железа из Шарика килограмм двести и где-то столько же шикарной свежей баранины. А ещё курятина. Еды теперь полно. Вот женщины будут довольны! Я неспешно ехал по степной дороге, рядом дремал уставший за ночь бдения друг. Космонавты, несмотря на тряску, тоже дрыхли.