Пепельные цветы

Равнодушная грубость покоробила непривычную к такому обращению душу Липси, но возражать он не стал. В конце концов, кто он тут такой – всего лишь потенциальный постоялец с жёлтой карточкой брони. Если хозяин не намерен выслушивать шутки постояльцев, он в своём праве. Ведь логично же? Логично.

– А я у себя в комнате шутить буду, – миролюбиво кивнул Липси. – У меня забронирована комната.

– Это как так? – хозяин сдвинул свои кустистые прямые брови совсем уж недружелюбно.

Липси с готовностью достал жёлтую карточку и прочитал вслух запись о "комныте з горденией".

– Вот, извольте убедиться, – протянул он листок хозяину.

– Будь ты проклята! – гаркнул тот столь внезапно и раскатисто, что гость невольно вздрогнул. – Узнаешь ты у меня, чёртова вошь!

– Простите?

Хозяин выхватил из его руки карточку и разорвал с такой яростью, что Липси сразу вспомнил капитана Кола: его слова и жест пальцем у виска.

– Кого простить? – хозяин уставился на посетителя тяжёлым взглядом. – Хотя, какая разница – кого. Всё равно не прощу… Что ты умеешь делать?

Липси совсем растерялся.

– Что вы сказали, простите? – переспросил он.

– Я спросил. Спросил, что ты умеешь делать.

– Э-э… – ситуация становилась какой-то совсем уж неординарной. Ещё минута, и он, пожалуй, действительно пожалеет, что не послушал Кола. Ну что ж… Немного юмора, чуть-чуть жизнерадостной иронии, капелька дурашливой игривости разбавят тяжелую атмосферу странноватого разговора. – Что я умею делать… Да много чего, кхм. Например, курить трубку…

Липси быстро извлёк из кармана свою любимую трубку, сунул в рот, пососал. Остывший аромат табачного перегара придал ему бодрости и он продолжал:

– Или, вот, играть в бридж, – ещё не распакованная колода карт была извлечена из другого кармана и продемонстрирована хозяину. – Ещё могу вырезать из бумаги льва. Или верблюда… Видели бы вы, как ловко я это делаю! Во-от… Могу также…

– Чушь! – нетерпеливо перебил хозяин, не замечая иронии, игнорируя юмор и наплевав на игру. В лице его отразилась пренебрежение и даже брезгливость, словно Липси предложил ему, честному человеку, нечто непотребное. – Чушь. Кому это надо.

– А-а, вы изволили спрашивать в смысле общественной пользы, видимо, – посерьёзнел Нид. – Ну, в этом смысле я тоже умею немало. Могу написать письмо в организацию, умею очень быстро считать на калькуляторе. Отлично знаю правила уличного движения и могу водить машину. Владею логикой предикатов… Что ещё… В общем-то, я по роду деятельности – коммивояжёр.

– Чушь! – отрезал хозяин.

– Э?.. Ну-у…

– Тебе никто здесь не позволит жрать хлеб втуне.

Липси понял, что сходит с ума.

– То есть… – промямлил он. – Вы хотите сказать, что… Вы имеете в виду…

– Фамилия у тебя какая-то не такая. Ты цыган?

Всё больше и больше становилось у Липси причин сомневаться в здравомыслии хозяина. Он попробовал прикинуть, что будет, если сейчас повернуться, бросить этому грубияну что-нибудь дерзкое напоследок и вернуться на причал. Ничего хорошего не получалось – одна только пугающая неопределённость.

– Э-э, нет, простите, – пробормотал он, чувствуя, что меняется в лице. – Вас, вероятно, сбила с толку моя фамилия. Или вы неправильно расслышали. Липси. Моя фамилия – Липси. Не Джипси [Gipsy англ. цыган].

– Ты болтай, да знай меру! – прорычал хозяин. – Пирса Маклахена сбить с толку никому ещё не удавалось! И уж точно не тебе, чёртов сын. Я спросил, цыган ты или нет? К чёрту твою фамилию!

– Позвольте, мистер, – Липси наконец переступил через свою осторожность и смирение. – А нельзя ли чуть повежливей? В конце концов я вам тут не…

– Не позволю, – перебил Пирс Маклахен. – А можно здесь только то, что я разрешил.

– Тогда разрешите мне лишиться вашего общества! И удалиться в свою комнату с гарденией.

– Не разрешу. Эта комната уже занята.

– Моя комната занята?! – оторопел Липси. – Это как же так?

– Твоя комната? – протянул Маклахен. – Ха! Твоей комнаты здесь нет, оборванец. Ни одной. Комната с гарденией занята, я сказал. Будешь жить в курительной.

– Что?

– Ты же так любишь курить трубку, – усмехнулся хозяин. – Вот и будешь жить в курительной. А не хочешь – убирайся. Никто тебя не держит. У меня и так отбоя не будет от постояльцев.

– Но позвольте… – попытался было Липси воззвать к разуму этого человека.

– Не позволю! – перебил хозяин. И его деревянное, вырубленное из цельного куска дерева, лицо стало каменным.

– Я буду протестовать, – промолвил Липси, сам пугаясь собственных слов. Протестовать он вряд ли умел. Пожалуй даже, протест совершенно точно не входил ни в разряд его умений, ни в путаницу намерений, ни в число привычек.

– Можешь начать прямо сейчас, – спокойно ответил хозяин. – Ещё успеешь на паром.

– Но разве можно жить в курительной? – сделал Липси последнюю попытку воззвать к разуму этого человека. – Это… Это вредно для здоровья. Это… это не по-человечески, в конце концов.

– У тебя будет время убедиться, что жить можно везде, где можно сдохнуть.

Кхм…