Пепельный свет

Время текло, словно густой сироп, медленно срываясь каплями минут, и каждая спрессовывала в себе мучительную вечность; Антон действительно не управлял движением планетолета, предоставляя ему двигаться вслед за инопланетной конструкцией, но не потому, что потерял способность к действию – он просто не представлял, что можно сделать теперь? Боль и ненависть, клокочущие в душе, сходились в дикой, беспощадной схватке с сопротивляющимся разумом. Он погружался в неведомые бездны своего сознания, о существовании которых даже не подозревал.

Внутри еще слабо сопротивлялись остатки чего-то былого, но шквал эмоций окончательно гасил эти порывы, и он каменел в неистовом напряжении гнева, и в такие секунды ему хотелось одного – убивать! Вонзить в проклятую базу беспощадный удар антивещества, превратив составляющие ее молекулы в потоки космических излучений, и затем ждать… Ждать в неистребимой, животной ненависти к этим ослепительным сферам и, дождавшись, сметать их стройные шеренги в момент возвращения армады в опустевшую систему!..

И вдруг волна ярости отступила, словно обессилевший шквал, оставляя после себя голубой шарик Земли, сладостно и беззаботно нежащийся в благодатных лучах родного Солнца. Антон уже почти подписал приговор этому миру, и сотня уничтоженных Н-объектов все равно не остановит нашествия эскадр инопланетных кораблей…

Он пошевелился и вдруг заметил свое отражение, застывшее в матовой глубине погасшего информа. Бледное лицо, осунувшееся, с припухшими мешками вокруг глаз – оно вызвало в нем подсознательное отвращение. Усилием воли командир заставил себя встать.

Антон неловко поправил крепления гермоэкипировки, подошел к одной из переборок и снова увидел свое отражение.

По ту сторону, за отражающей поверхностью, стоял, разглядывая его, какой-то чужой, напряженный и озлобленный человек, словно он откатился на много веков назад, утратив связь с реальностью. Пять часов ледяного безмолвия искалечили его душу и разум, и это уже был не Антон – из бездонной глубины на него смотрели жалкие остатки командира «Арго».

Взгляд на себя со стороны не разбудил в нем дремавшую ярость, он лишь отвернулся, не в силах смотреть на себя. Эмблемы космодесанта на рукаве и груди потерявшего человеческий облик существа казались насмешкой над его жизнью. Любой из предков выглядел бы на его месте более приглядно – они жили проще, и многие из «старых» командиров, потеряв экипаж и корабль, смело бы швырнули свой чудом уцелевший планетолет в ослепительное горнило последней атаки с гордым осознанием собственной правоты. Может быть, и для него это станет последним правом, но сейчас… Он не мог просто взять и выкинуть из памяти все, чему научился за полвека сознательной жизни. Он не мог поставить крест на далеком голубом шарике, отдав его на заклание собственной ярости и бессилию.

Антон был заложником истории. Он потерял все, и чувства упрямо толкали вперед, но в нем сейчас боролись уже не страх и ненависть, а прошлое и будущее людей.

«Убить или понять?»

Его взгляд, еще мутный от горя и ярости, остановился на лице Эллис. «Для чего мы вернули ей жизнь?.. – мучительно думал Антон. – Как сможет она вновь потерять все?.. Я должен ее спасти! Эллис… Дайк… Семен… Артем… Сергей… Он зарычал, по-звериному, стиснув зубы, пытаясь заглушить растущее бешенство. Один… Один! Остаться человеком!… – обрывок собственной фразы, сказанной когда-то Артему. Тому Артему, которого уже нет!.. Каким человеком я должен остаться? Смести эту базу, стереть ее вместе со всей системой, чтобы унять, накормить пылающий в груди огонь?! Высший разум… Разумный и сильный…Что значит быть разумным СЕЙЧАС?! И вдруг он понял – это значит остаться самим собой, не искать выхода в неестественном для него состоянии, а быть таким, каким он вырос среди этих звезд, мучительно постигая смысл жизни, предназначение людей, любя и ненавидя бескрайний космос…

Антон вдруг заметил, что вновь машинально поправляет ослабленные крепления гермокостюма. Горе по-прежнему клокотало в нем, но он все же смог удержать себя в рамках самоконтроля. Энергия его ярости найдет выход, но не раньше, чем он исчерпает последние шансы овладеть ситуацией!

Он понимал, как неимоверно трудно, почти невозможно будет сделать то, о чем он сейчас думал; это было гораздо страшнее, чем просто умереть, но Антон уже не сомневался в принятом решении.

Он снял гермошлем и привычным жестом пригладил короткие волосы. На обзорных экранах все так же безмолвно и недвижимо застыли фрагменты нечеловеческой конструкции, заключавшей в себе мощь, которую было трудно понять и соизмерить, но командир знал: отныне они связаны до самой смерти – он и чуждая космическая станция.

Он вдруг вспомнил свои давние мысли, когда перед посадкой на Плутон пытался проанализировать историю Земли, и понял, что был не прав относительно потерянных поколений. Нет, они не исчезли без следа, они жили в нем, напоминая своим кровавым опытом о многих ошибках мучительно взрослеющего разума…

Антон затянул последнее крепление скафандра и вернулся за пульт.