Пеpевеpтыши

Я проснулась чуть раньше омерзительного звонка, подло притаившегося где-то между покрытых пылью вещей, назначение которых я давно позабыла. Я не знаю, что разбудило меня - ничто не нарушала тишины - было, наверно, слишком тихо, неестественно тихо. Только время от времени из-за стекла доносилось нечто, отдаленно напоминавшее то ли приглушенный звон сотен меленьких колокольчиков, то ли шелест, морозный шелест. Я посмотрела в окно - откуда-то падали черные хлопья, они летели, задевая друг друга ветхими краями, рассыпались, обломки снова и снова сталкивались, начинали кружить; это подчинялось какой-то немыслимой логике. Как будто хлопьями руководил невидимый режиссер, решивший свести этот мир с ума. Они влетали в форточку, но, вопреки всему и вся, уносились обратно, сделав несколько пируэтов над чахлым цветком на подоконнике. Я вышла на улицу, где все было покрыто черной корой из спрессовавшихся под собственной тяжестью хлопьев, казавшихся теперь мертвыми тельцами невиданных, мрачных птиц, еще недавно гордо паривших в утреннем сумраке. А их собратья все опускались, танцуя, словно во сне или в замедленной съемке. Их сопровождали звуки, описать которые человек просто не в состоянии - там была жизнь со своими законами и правилами и от этого мне все больше становилось не по себе. Да проснется наконец хоть кто-то в этом городе ? Словно по моему приказу где-то совсем рядом скрипнула оконная рама. Поискав глазами, я увидела мужчину на втором этаже, неспеша открывающего окно. Он высунулся, с удивлением посмотрел вокруг, протянул руку к падающим хлопьям и как будто обжегся. Тряся раненой рукой, он почему-то начал смеяться. Это продолжалось бесконечно долго. Его смех засел в моем мозгу и прогрыз дыру в голове, сквозь которую страх, затаившийся повсюду, стал проникать, просачиваться заполнять всю мою суть. Смех звенел у меня в ушах. Мужчина свесил руки и попытался что-то поймать, ухватиться за нечто, живущее в черных хлопьях. Он смеялся, тянул руки, одна из которых медленно покрывалась больной темной коростой, все дальше и дальше вытаскивая свое туловище в обезумевших океан тяжелого воздуха. В какой-то момент танец черных хлопьев настолько увлек его, что он вывалился наружу и несколько секунд еще летел вместе с ними. Тело ударилось о землю, не издав ни единого звука. Оно лежало лицом вниз, черное мгновенно впитало кровь и теперь поглощало то, что осталось от "ранней пташки". Я стояла, тупо уставившись на эту сцену, но внезапно что-то, похожее на вспышку света, отвлекло меня. Во дворе моего дома, посреди детской площадки стояло дерево. Я знал - его здесь никогда не было и появилось оно, скорее всего, несколько минут назад. Его просто не могло быть - ни здесь, ни в любом другом месте. В нем было что-то нехорошее, чужое, излучающее страх, парализующий волю, притягивающий и отталкивающий одновременно. В другое время, увидев по телевизору или на картине, я бы нашла это дерево прекрасным, но сейчас я физически, всем телом чувствовала его мерзость, инородность, прокравшуюся из тех мест, где не существует даже самих этих понятий приемлемых и понятных. Дерево жило в столбе непрекращающегося снега. Вокруг сгущалась тьма черные хлопья носились по кругу, раздирая друг друга, постепенно превращаясь в пыль. Массивные, узловатые корни его крепко вцепились в мерзлую почву. Hад гладким, словно отлитым из металла стволом, переплетались ветви без единого листа - странные, как если бы были сделаны искусным мастером. Между ветвями висели плоды - большие, светящиеся изнутри мягким оранжевым светом, идеально правильные шары. Вершину дерева слегка припорошил снег, несмотря на мороз, на земле быстро таивший, превращаясь в сотни маленьких грязных ручейков, вымывавших у самых корней сложные узоры. Снег падал - мелкие точки, слегка подсвеченные холодным светом плодов. Вся эта дурная игрушка жила своей жизнью. Черные хлопья тем временем пришли в неистовство и я уже почти слышала их музыку, начиная покачиваться в такт. Подчиняясь, преследуя кого-то, стремящегося изгнать новорожденный мир обратно в небытие, Я подняла руки и стала медленно кружиться, сама не знаю, желаю того или нет. Теперь я точно знала, что так было всегда. Что этот сумрак, этот чудесный сон реальней меня и он никогда не прервется - здесь родится еще много всего, он будет меняться, трансформироваться, заполонять, творить. Творить.

Перевертыши

FINISH