Пеппи Длинныйчулок

– Но, – продолжала Пеппи, – быть может, настанет день, скучный день в сезон дождей, когда нам надоест прыгать раздетыми под дождём, а ничего другого для забавы не сумеем придумать. И тогда мы залезем в мою хижину, и кто-нибудь из негритят обязательно скажет: «Пеппи, расскажи нам что-нибудь!» И тогда я расскажу им о маленьком городке, который находится далеко-далеко, в другой части света, и о белых детях, которые там живут! Вы не можете себе представить, скажу я негритятам, какие прекрасные дети там живут. Они великолепно умеют дудеть в дудки, а главное – они знают помножение. И тогда негритята очень огорчатся, что сами не знают помножения, и будут горько плакать, и мне придётся срочно придумать для них какое-нибудь очень весёлое занятие, чтобы их утешить. И тогда я разломаю стенку своей хижины, размочу под дождём глину, и мы будем лепить пряники, а потом перемажемся глиной с головы до пят. Я надеюсь, что в конце концов мне удастся их как-нибудь утешить. А теперь спасибо вам всем и прощайте!

Ребята снова задудели в свои дудки, и получился мотив ещё более печальный, чем в первый раз.

– Пеппи, подымайся на борт, уже пора! – крикнул капитан Длинныйчулок.

– Иду, иду, капитан.

Она обернулась к Томми и Аннике и поглядела на них.

«Что-то у Пеппи странные глаза, – подумал Томми, – точь-в-точь такие, какие были у мамы, когда я тяжело заболел».

Пеппи обняла Аннику.

– Прощай, Анника, прощай! – прошептала она. – Не плачь!

Анника обхватила Пеппи за шею и издала какой-то жалобный стон.

– Прощай, Пеппи, – чуть слышно проговорила она.

Потом Пеппи крепко пожала руку Томми и бросилась к сходням. У Томми по носу скатилась большая слеза. Он что было сил стискивал зубы, но это перестало помогать. Вот выкатилась и вторая. Тогда он взял Аннику за руку, и они стояли и глядели на Пеппи. Она замахала им с палубы, но они её едва видели, потому что глаза их были полны слёз.

– Да здравствует Пеппи Длинныйчулок! – кричала толпа на причале.

– Поднять трап! – скомандовал капитан.

Фридольф выполнил команду. «Попрыгунья» была готова к отплытию. Но тут…

– Нет, папа Эфроим! – воскликнула вдруг Пеппи. – Так не годится! Я не согласна!

– С чем ты не согласна, дочь моя? – удивился капитан.

– Я не согласна с тем, чтобы хоть кто-нибудь на свете плакал из-за меня и чувствовал бы себя несчастным. И уж, во всяком случае, я не согласна, чтобы это были Томми и Анника. Ставьте трап назад. Я останусь жить в вилле «Курица».

Капитан Длинныйчулок долго молчал.

– Ты можешь поступать как хочешь, – сказал он в конце концов. – Ты всегда так поступала.

Пеппи кивнула в подтверждение.

– Да, верно, я всегда так поступала.

Пеппи стала прощаться со своим папой. Они обняли друг друга так крепко, что снова затрещали кости. И договорились, что капитан часто, очень часто будет навещать Пеппи в её домике.

– И вообще, папа Эфроим, разве ты не считаешь, что ребёнку лучше вести оседлую жизнь, иметь свой дом, чем бороздить моря и океаны и жить в негритянской хижине?

– Ты, как всегда, права, дочь моя, – согласился капитан. – Конечно, здесь ты ведёшь размеренную жизнь, и это тебе не удастся, если будешь плавать со мной. А для маленьких детей очень важно вести размеренную жизнь.

– Вот именно, – подхватила Пеппи. – Для маленьких детей совершенно необходимо, чтобы жизнь шла по заведённому порядку, а главное, чтобы этот порядок завели они сами!

Пеппи попрощалась со всеми матросами экипажа и ещё раз обняла папу Эфроима. Потом она снова схватила свою лошадь и донесла её вниз по трапу. «Попрыгунья» подняла якорь. В самую последнюю секунду капитан вспомнил, что забыл очень важную вещь.

– Пеппи, – закричал он, – боюсь, что у тебя осталось мало золотых монет! Держи-ка!

И он кинул с палубы отчалившего корабля новый чемодан, набитый золотом. Но он не рассчитал, «Попрыгунья» уже успела далеко отойти от причала, и чемодан упал в воду. Плём! Шёпот пробежал по толпе. Но тут снова послышалось – плём! Это Пеппи бросилась в воду и тут же вынырнула, держа в зубах чемодан. Она вылезла на причал и рукой смахнула водоросли, которые застряли в её волосах.

– Что ж, весьма кстати, а то мой чемодан был уже почти пуст.

Только Томми и Анника всё никак не могли понять, что же произошло. Они стояли, разинув рты, и глядели то на Пеппи, то на лошадь, то на Господина Нильсона и на чемодан, то на «Попрыгунью», которая, подняв все паруса, уходила вдаль.

– Ты, ты… ты осталась? – спросил наконец неуверенно Томми.

– Как будто, – ответила Пеппи и принялась выжимать свои рыжие косички.

Потом она посадила на лошадь Томми, Аннику и Господина Нильсона, водрузила на неё чемодан и села сама.

– Поехали домой! – крикнула она звонким голосом.

Тут только Томми и Анника поняли, что произошло. Томми был так счастлив, что запел свою любимую песню:

Шагают шведские солдаты…

Анника так много плакала, что никак не могла успокоиться. Она непрерывно вздыхала, но теперь уже от счастья. Пеппи обхватила её обеими руками, и Анника чувствовала себя в полной безопасности. Как всё было прекрасно!