Пьер и Мария Кюри

Картина беспощадная. Написанная человеком, чуждым злобе, она показывает, какой еще наивной была Маня и сколько оставалось в ней иллюзий. Входя наугад в польскую богатую семью, она рассчитывала там найти благодушных родителей и милых деток. Она была готова привязаться к ним, их полюбить. И какое жестокое разочарование!

Письма этой молодой наставницы дают нам возможность косвенным путем оценить превосходство того окружения, с которым она только что рассталась. Конечно, и в своем кругу интеллигенции Мане приходилось встречать ничтожных личностей, но даже среди них она не замечала душевной низости, корыстности людей, лишенных чувства чести. У себя дома ни одно грубое или дурное слово не доходило никогда до ее слуха. Семейные ссоры, злые пересуды привели бы Склодовских в ужас. Всякий раз, когда Маня сталкивается с глупостью, мелочностью, вульгарностью, мы видим, что она изумлена, возмущена.

Высокие духовные качества у спутников Маниной юности, их яркая умственная культура позволяют найти ответ на одну загадку… Почему окружающие Маню не заметили в ней еще раньше ее призвания, ее особых дарований? Отчего не послали ее в Париж учиться, а допустили взять место гувернантки?

Среди исключительно развитых личностей, рядом с тремя молодыми людьми, получавшими один за другим дипломы и медали, такими же блестящими, честолюбивыми, горячими в работе, как и сама Маня, будущая Мария Кюри не казалась исключением. Другое дело в среде ограниченных людей, там большие дарования сразу дают о себе знать, вызывают удивление, толки. Здесь же растут под одной кровлей Юзеф, Броня, Эля, Маня, все наделенные большими способностями и знаниями. Вот почему ни старики, ни молодежь этой семьи не разглядели в одном из молодых ее сочленов проявление большого, особого ума, и первые проблески его не обратили на себя внимания. Никто еще не замечает, что Маня— человек другого склада, не такого, как ее брат и сестры. Да об этом она не подозревает и сама.

Сравнивая себя со своими близкими, Маня по скромности склонна к самоуничижению. Но когда новая профессия вводит Маню в буржуазные семейства, то превосходство ее бросается в глаза. Это понимает даже сама Маня. Молодая девушка не ставит ни во что превосходство по родовитости и по богатству, но гордится своей семьей и воспитанием. В первых же оценках, какие она дает своим «хозяевам», проглядывает временами презрительное отношение к ним и невинная гордость.

Принимая место в родном городе, Маня надеялась заработать значительную сумму денег, а вместе с тем не обрекать себя на тяжкое изгнание. Для новоиспеченной наставницы остаться здесь, в Варшаве, являлось облегчением ее тяжелого труда. Это значило жить близ родного очага, иметь возможность каждый день поговорить, хотя бы минутку, с отцом, поддерживать связь с друзьями по «Вольному университету», а может быть, — кто знает? — и продолжать свое образование на вечерних курсах.

Но одна жертва вызывает другую, нельзя жертвовать собой наполовину. Жребий, избранный юной Маней, оказывается недостаточно суровым. Она зарабатывает не столько, сколько нужно, а тратит слишком много. Полученные за уроки деньги расходятся по мелочам на ежедневные покупки, и в конце месяца остаток заработка выражается ничтожной суммой. А между тем надо быть готовой поддержать Броню, которая уехала вместе с Марией Раковской в Париж и живет в Латинском квартале очень бедно. Кроме того, близится отставка самого Склодовокого. Очень скоро и старику понадобится помощь. Как тут быть?

Маня недолго находится в раздумье. Недели две-три тому назад ей предлагали хорошо оплачиваемое место в отъезд. Она принимает его. Это скачок в неизвестность. Придется на целые годы покинуть близких, дорогих людей, жить в полном одиночестве. Что делать? Жалованье там больше, а тратить деньги в затерянной глуши не на что.

— Я так люблю жить на свежем воздухе! — утешала себя Маня. — Как это я не подумала об этом раньше?

Первое января 1886 года — день отъезда — одна из тяжкнх дат в жизни Мани. Она прощается с отцом, еще раз записывает ему свой адрес:

Марии Склодовской.

Господину и госпоже З…

В Щуки через Пшаснич.

Маня садится в вагон. И затем сразу чувствует неведомый гнет одиночества. Одна, первый раз в жизни совсем одна.

Внезапный страх охватывает этого восемнадцатилетнего ребенка. Сидя в поезде, мчавшем ее к какому-то чужому дому, Маня трепещет от робости. Что будет, если новые хозяева окажутся похожими на предыдущих? А вдруг старик Склодовский заболеет в ее отсутствие?

Десятки мучительных вопросов осаждают девочку, в то время как, притулившись у вагонного окошка, она смотрит при свете угасающего дня на сонные снежные долины и утирает кулачком набегающие слезы.